Избранные произведения в 2-х томах. Том 1

- Простите меня за нескромность, но, быть может, вы назовете свое имя, Прежде чем мы расстанемся? И хотя бы на мгновение приподнимете вуаль, чтобы я мог взглянуть на вас? Я был бы вам бесконечно благодарен.

Пауза. Я ждал.

- Вы уже видели меня, - говорит она.

- Илаяли! - снова восклицаю я.

- Вы полдня преследовали меня, шли за мной до самого дома. Вы были пьяны?

По ее голосу я снова понял, что она улыбается.

- Да, - сказал я. - Да, к сожалению, я был пьян.

- Ах, как это гадко!

Раздавленный, я признал, что это действительно гадко.

Мы подошли к фонтану, мы остановились и смотрим на освещенные окна дома номер два.

- Дальше вам нельзя идти, - говорит она. - Спасибо, что проводили меня.

Я понурил голову, не смея вымолвить ни слова. Я снял шляпу и стоял с непокрытой головой. Подаст ли она мне руку?

- А почему вы не просите, чтобы я прошлась с вами еще немного? - шутит она, глядя на носки своих башмаков.

- Боже мой, - говорю я. - Если б вы согласились.

- Хорошо, но только совсем немного.

И мы повернули назад.

Я совсем растерялся, я не знал, идти ли мне или остановиться; из-за этой женщины все мои мысли спутались. Я был в восторге, в упоении, казалось, я готов умереть от счастья. Она сама захотела вернуться, это не я предложил, это было ее собственное желание. Я поглядываю на нее и становлюсь все смелее, она поощряет, манит меня к себе каждым словом. На мгновение я забываю о своей бедности, о своем ничтожестве, о всех своих жалких обстоятельствах, я чувствую, как кровь горячей волной разливается по телу, словно в прежние времена, когда я был полон сил, и я пускаюсь на маленькую хитрость, чтобы выспросить у нее кое-что.

- Впрочем, я тогда преследовал не вас, а вашу сестру, - говорю я.

- Мою сестру? - переспрашивает она в изумлении.

Она останавливается, смотрит на меня, ждет ответа. Это был не пустой вопрос.

- Да, - отвечаю я. - Гм! Я хочу сказать, ту, что помоложе из двух дам, шедших впереди меня.

- Помоложе? Ого! - Она вдруг смеется громко, искренне, как ребенок. - Какой вы хитрец! Вы это сказали, чтобы заставить меня поднять вуаль. Разве нет? Да, я вас раскусила. Но вам этого не дождаться. Вы должны быть наказаны.

Мы стали смеяться и шутить, все время болтали без умолку, и я сам не знал, что говорю, - так мне было радостно. Она рассказала, что как-то, очень давно, видела меня в театре. Я был с тремя приятелями и вел себя как безумный; очевидно, я и в тот раз был пьян.

- Почему вы это думаете?

- Вы так громко хохотали.

- Вот как! Да, я часто смеялся в то время.

- А теперь нет?

- И теперь тоже. Но тогда жизнь была так прекрасна!

Мы дошли до улицы Карла-Юхана. Она сказала:

- Ну, будет!

Мы повернули назад и снова пошли по Университетской улице. Когда мы опять приблизились к фонтану, я несколько замедлил шаг, зная, что мне нельзя будет провожать ее дальше.

- Теперь вам пора уходить, - сказала она и остановилась.

- Да, пора, - отозвался я.

Но, поразмыслив, она решила, что я могу проводить ее до подъезда.

- Господи, ведь в этом нет ничего дурного. Правда?

- Конечно, нет, - сказал я.

Но, когда мы стояли у подъезда, я вновь остро почувствовал свою нищету. Как такому обездоленному человеку сохранить бодрость духа? Грязный, измученный, изуродованный голодом, весь в лохмотьях, стоял я перед этой молодой женщиной, готовый провалиться сквозь землю. Я съежился, невольно сгорбил спину и сказал:

- Увижусь ли я с вами еще?

У меня не было никакой надежды, что она позволит увидеться с нею снова; я даже почти желал решительного отказа, который заставил бы меня совладать с собой, снова стать безразличным.

- Да, - сказала она.

- Когда же?

- Не знаю.

Пауза.

- Вы не поднимете вуаль хотя бы на один-единственный миг? - попросил я. - Дайте мне увидеть ваше лицо. На один только миг! Увидеть ваше лицо.

Пауза.

- Мы можем встретиться здесь во вторник вечером, - говорит она. - Хотите?

- Да, милая, если только это возможно!

- В восемь часов.

- Хорошо.

Я провел рукой по ее накидке, смахнул снег, пользуясь предлогом коснуться ее; мне было радостно чувствовать ее близость.

- Значит, вы не станете думать обо мне слишком дурно, - сказала она. И снова улыбнулась.

- Нет...

Вдруг она решительным движением подняла вуаль; мгновение мы смотрели друг на друга.

- Илаяли! - сказал я.

Она привстала на цыпочки, обвила руками мою шею и поцеловала меня в губы. Один-единственный раз, быстро, головокружительно быстро, прямо в губы. Я чувствовал, как вздымается ее грудь от порывистого дыхания.

И тотчас же она вырвалась из моих рук, задыхающимся шепотом бросила мне: «Спокойной ночи!» - повернулась и побежала по лестнице, не сказав больше ни слова...

Входная дверь захлопнулась.

На другой день снег усилился, он падал сырыми, тяжелыми хлопьями, которые на земле превращались в грязь. Было мокро и холодно.