Избранные произведения в 2-х томах. Том 1

- Да, - ответил хозяин, - он сын одной здешней женщины, которая ставит больным пиявки, вон их красная крыша, там, внизу. Он приехал домой на каникулы и вдруг, ни с того ни с сего, наложил на себя руки. Это весьма прискорбно - юноша подавал большие надежды и вот-вот должен был стать пастором. Не знаешь, что и подумать, как-то не все тут до конца ясно. У него перерезаны вены на обеих руках, поэтому в несчастный случай поверить трудно. Теперь нашли и нож, маленький перочинный ножик с белой ручкой. Полиция отыскала его только вчера поздно вечером. Скорей всего какая-то любовная история.

- Вот как? Да неужели еще кто-нибудь сомневается в том, что это самоубийство?

- Всегда надеешься на лучшее. Я хочу сказать, что есть люди, которые придумали такое объяснение: дескать, шел он, держа в руках раскрытый ножичек, споткнулся и упал, да так неудачно, что вспорол себе вены на обеих руках. Ха, ха, ха! Я полагаю, что в это трудно поверить, весьма трудно поверить. Но его, конечно, похоронят на кладбище. Нет, мало вероятно, что он просто споткнулся.

- Вы сказали, что нож нашли только вчера вечером. Разве он не лежал рядом с покойником?

- Нет, он валялся в нескольких шагах. Бедняга, должно быть, отшвырнул его прочь, распоров себе вены. Этот ножик нашли совершенно случайно.

- Вот как! Но какой ему был резон швырять нож, если он лежал со вскрытыми венами, ведь и так каждому понятно, что это невозможно сделать без ножа.

- Да, одному только богу известно, что у него было тогда на уме. Но как я вам уже говорил, это скорей всего какая-то любовная история. Сущее безумие! Чем больше я об этом думаю, тем ужаснее мне все это представляется!

- А почему вы считаете, что это любовная история?

- По многим причинам. Впрочем, утверждать здесь что-либо определенное трудно.

- А разве нельзя допустить, что он упал, ненароком споткнувшись? Ведь он лежал в такой дикой позе - ничком, лицом в луже, если я не ошибаюсь.

- Да, и он был весь в грязи. Но это еще ни о чем не говорит. Быть может, он хотел таким образом скрыть следы предсмертных мук на своем лице? Как знать...

- А он не оставил какой-нибудь записки?

- Он как будто на ходу писал что-то; впрочем, он частенько делал какие-то заметки, прогуливаясь по этой дороге. Вот люди и думают, что он раскрыл перочинный ножичек, чтобы очинить карандаш, или что-нибудь в этом духе, но споткнулся и упал, полоснув себя при этом ножиком сперва по одной руке, а потом и по другой, причем оба раза аккурат у пульса, и все это в один и тот же миг! Ха-ха-ха! Но что-то вроде записки он все-таки оставил - в сжатом кулаке у него оказался клочок бумаги, на котором было написано: «Пусть будет сталь твоя такою же разящей, как „нет“ последнее твое».

- Что за чушь! А ножик был тупой?

- Да, тупой.

- Почему же он заранее его не наточил?

- Потому что это был не его нож.

- А чей же?

Хозяин медлит, но потом все же отвечает:

- Это был нож фрекен Хьеллан.

- Фрекен Хьеллан? - переспрашивает Нагель и, помолчав, снова задает вопрос: - Ну, а кто такая фрекен Хьеллан?

- Дагни Хьеллан, дочь нашего пастора.

- Вот как! Любопытно. Кто б мог подумать! Что, этот юноша был так сильно в нее влюблен?

- Да, что и говорить! Впрочем, в нее все влюблены, не он один.

Нагель погружается в свои мысли и больше ничего не спрашивает. Тогда хозяин прерывает молчание:

- То, что я вам сейчас рассказал, тайна, и я прошу вас...

- Да, да, конечно, - перебивает его Нагель. - Вы можете быть совершенно спокойны.

Когда Нагель вскоре после этого разговора пошел завтракать, хозяин уже стоял посреди кухни и хвастался, что ему удалось наконец-то толком поговорить с желтым господином из седьмого номера. Он агроном, сообщил хозяин, и только что вернулся из заграничного путешествия, говорит, что собирается прожить здесь несколько месяцев, в общем, бог его знает что это за человек.

2

Вечером того же самого дня случилось так, что Нагель познакомился с Минуткой. Между ними произошел нудный нескончаемый разговор, длился он битых три часа, не меньше. Вот как все это было, от начала и до конца.

Юхан Нагель сидел в кафе гостиницы и просматривал газету, когда в зал вошел Минутка. Другие столики тоже были заняты. За одним сидела грузная крестьянка с красно-черной вязаной шалью на плечах. По всей видимости, Минутку здесь хорошо знали, и хотя он вежливо поклонился во все стороны, присутствующие встретили его громкими возгласами и смехом. Даже крестьянка поднялась со своего места и сделала вид, будто хочет пуститься с ним в пляс.

- В другой раз, в другой раз, - бормочет он, уклоняясь от приглашения, и, направившись прямо к хозяину, обращается к нему, теребя в руках шапку:

- Я перетаскал уголь наверх, на кухню. Верно, сегодня уже нет больше работы?

- Конечно, нет, какая еще может быть работа сегодня?

- Конечно, нет, - повторяет Минутка и боязливо пятится.