Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

«При тебе высадили дверь беседки второй раз?» - спрашивает ее капитан. А она и отвечает: «При мне». - «А дальше что было?» - спрашивает он. - «Все!» - отвечает фру. Тут капитан улыбнулся и гово рит: «До чего ж ясный и недвусмысленный ответ, его понимаешь буквально с полуслова». Фру промолчала. «Чем покорил тебя этот шалопай, если не считать, что он помог мне однажды выбраться из затруднительного положения?» - спрашивает капитан. Фру на него поглядела и отвечает: «Он т ебе помог?» - «Да, - говорит капитан, - он за меня поручился». - «Я этого не знала», - говорит фру. Тут капитан у нее спрашивает: «Он и в самом деле тебе про это не рассказывал?» Фру замота ла головой. «Впрочем, какая разница, - говорит он, - знай ты об этом раньше, все равно ничего не изменилось бы». - «Ты прав, не изменилось бы, - сперва ответила фру. А потом: - Нет, изменилось бы». - «Ты в него влюблена?» - спросил он. Она ответила вопросом на вопрос: «А ты в Элисабет?» - «Да», - ответил капитан, а сам улыбается. «Ладно же», - протянула фру, когда получила такой ответ. И оба долго молчали. Первым заговорил капитан. «Ты правильно мне советовала хоро шенько подумать. Я так и сделал. Я совсем не такой уж пропащий, ты можешь не поверить, но все эти кутежи никогда не доставляли мне радости. И, однако, я кутил. Но теперь баста!» - «Что ж, для тебя это очень хоро шо», - говорит она, «Твоя правда, - ответил он, - но было бы лучше, если и ты за меня порадовалась бы», - «Нет уж, пусть теперь Элисабет за тебя радуется», -ответила фру. «Ах да, Элисабет! - только и сказал он и покачал головой. Потом они опять надолго замолча ли. - Что ты теперь собираешься делать?» - спросил наконец капитан. «Обо мне, пожалуйста, не заботься, - сказала фру протяжно, - если ты захочешь, я могу стать сестрой милосердия, если ты захочешь, я мо гу остричься и стать учительницей». - «Если я захочу, - повторил он, - при чем тут я, решай сама». - «Сперва я должна услышать, чего хочешь ты», - сказала она. «Я хочу остаться здесь, - сказал он, - а ты по доброй воле предпочла изгнание». - «Ты прав», - сказала она и кивнула.

- Ох! - в один голос воскликнули мы. - Господи, может, еще все уладится! - сказал Нильс и поглядел на нас - что мы думаем.

Два дня после отъезда капитана фру с утра до вечера играла на рояле. На третий день Нильс отвез ее на станцию. Она собралась к своей матушке в Кристи анссанн. Теперь мы остались совсем одни. Фру не взя ла с собой ничего из своих вещей. То ли она хотела показать, что все это чужое, то ли когда-то все и впрямь принадлежало капитану, а она не желала ничего чужо го. Ах, как это было печально...

Перед отъездом Рагнхильд получила от фру наказ никуда не отлучаться. Вообще же бразды правления перешли к стряпухе, и ключи теперь хранились у ней. Так, пожалуй, было удобнее для всех.

В субботу капитан взял увольнительную и наведался домой. «Впервые за несколько лет», - пояснил Нильс. Он держался молодцом, хотя жена от него уехала, и был трезвый как стеклышко; мне он дал четкие и яс ные указания относительно разметки леса, он сам хо дил со мной и показывал: рубить все подряд, даже молодняк, тысячу дюжин. «Меня не будет три неде ли», - сказал капитан. Уехал он в воскресенье под ве чер. Теперь он держался уверенней и больше был похож на себя, чем раньше.

После того как сев был наконец закончен, а кар тофель посажен, Нильс и мальчик могли и вдвоем управиться с повседневной работой. Я взялся за раз метку.

Жилось мне в ту пору неплохо.

Стояла теплая, дождливая погода, и в лесу мне ка залось сыровато, но я исправно туда ходил, не смущаясь этим обстоятельством. Потом дожди сменились жарой, я возвращался домой светлыми вечерами, и мне в охотку было то починить водосточный желоб, то по править скособоченные оконца, под конец я даже извлек пожарную лестницу и принялся соскребать старую отставшую краску на северной стене риги. Славно будет, если я за лето смогу заново покрасить ригу, краски-то уж давно дожидаются.

Иное неудобство мешало мне теперь и в лесу и до ма: ведь одно дело работать при хозяевах, другое - без них. Оправдывалось мое давнее наблюдение, что рабочему человеку приятно иметь над собой старшего, если только он сам не ходит в старших. Взять хотя бы наших девушек, они делают все, что им заблагорассу дится, и на них нет управы, - Рагнхильд и скотница весело болтают за обедом, иногда повздорят, а стряпуха не всегда умеет их разнять. Просто сил нет это тер петь. В довершение всех бед кто-то из наших побывал на выселках у моего дружка Ларса Фалькенберга, нашептал ему про меня и заронил подозрение в его сердце.

Однажды вечером Ларс пришел к нам, отвел меня в сторону и потребовал, чтобы я у них больше не показывался. Он был и смешон и страшен сразу.