Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

Перед спуском в аккумуляторной они, как всегда, переглянулись с ней. Боже милостивый, они переглядываются уже целую вечность! А он хочет смотреть на неё, не отрываясь, час, два, гладить её волосы, целовать её милые, родные смеющиеся глаза… Ждать этих минут было уже невыносимо.

— Спокойствие, товарищи! — громко сказал Колосов. — Необходимо рассредоточиться по забоям, пока не выясним, что происходит на поверхности. Ствол могут взорвать или забросать нас гранатами. Без разведай покидать шахту и выходить через «Сан-маре» тоже нельзя. Подождать надо немного.

Все понимали, что Колосов прав: да, иначе нельзя, но вернулись в забои неохотно, как из-под палки.

Шамрай добрался до своей лавы, чтобы как-то унять своё нетерпение, направил отбойный молоток на угольный пласт… Руки его работали быстро, уверенно, а мысли блуждали далеко от шахты, широкими радужными кругами поднимаясь всё выше и выше. Теперь он ясно видел из своего забоя корабли, на которых союзники переплыли Ла-Манш, и советские танки на зелёных просторах Польши, уже совсем недалеко от Германии. Но как широко ни растекались мысли Романа Шамрая, в центре их, конечно, была Жаклин Дюрвиль.

Ожидать решения командира пришлось недолго, с час, не больше. Колосов хорошо понимал, что в такой ситуации, теряя время, рискуешь потерять всё, даже жизнь. Именно поэтому он как можно быстрее всё разузнал у посланных в разведку французов: в городе объявлен комендантский час. Немцы проводят повальные аресты. Всех, кто из шахтёров очутился на поверхности, загнали в бараки. Такая же участь ждёт и их. У ствола находится отряд гестаповцев. И капитан отдал приказ:

— Всем двигаться к «Сан-маре». Переходы за собой заминировать, чтобы немцы не проникли в старую шахту.

С какой радостью взялся за эту работу Шамрай. Он бурил шурфы, закладывал в них тротил, а рядом с ним шли товарищи, исчезая в тёмных штреках, и это только казалось, что они шли в темноту, потому что на самом деле эта дорога вела к солнцу. В воображении Романа Шамрая всё время стояли глаза Жаклин, такие, как видел их в последний раз, сегодня утром, — глубокие, синие озёра, чуть-чуть затуманенные тревогой и нетерпением напряжённого ожидания.

Подошёл Дюрвиль, взглянул на работу Шамрая, Кикотя и ещё двоих минёров, довольно улыбнулся.

— Где Робер? — почему-то спросил Роман. — Отчего его не видно?

— Он уже давно наверху. Готовит вам встречу.

Ласково похлопал по плечу Шамрая и исчез где-то в лабиринте шахтных переходов.

Они успели пробурить шурфы и заложить взрывчатку в холодный ноздреватый камень ещё до прихода Колосова. Командир появился, суровый до жестокости, напряжённый, как до предела натянутая струна, — только дотронуться, не выдержит, оборвётся.

— Всё готово?

— Да, всё, — ответил Шамрай.

— Товарищ командир, — проговорил Кикоть, голос его дрогнул от сдерживаемого волнения, — вы знаете, что от нашего взрыва вспыхнет угольная пыль — взрыв охватит всю шахту?

— Это как раз то, что нужно. Майор Лаузе должен быть уверенным в нашей гибели. Бикфордова шнура хватит на полчаса?

— Даже на час.

— Нет, так надолго не нужно, часа многовато. Всем быстро отходить. Лейтенант Шамрай остаётся здесь. Поджигать после моей команды.

И исчез, собранный и встревоженный. Кикоть с шахтёрами подались к «Сан-маре». Шамрай остался в одиночестве, один на один с кромешной темнотой. Он попробовал представить, как ударит взрыв, вспыхнет и запылает угольная пыль, осядут лавы, завалятся штреки. Фантастические картины адского пекла — наивная детская игра в сравнении с предстоящим взрывом.

Майор Лаузе, скорей всего, обрадуется, услышав о взрыве и гибели пленных. Для него это самое лёгкое решение одного из сотен вопросов, отмеченных в блокноте. Вот он удивится, если им снова доведётся встретиться! А увидеться им всё-таки придётся, потому что этого очень хочет Роман Шамрай. Так оно и будет. Пока для этого они живут на белом свете.

Нет, неправда, не для этого. Он живёт, чтобы любить Жаклин и чтобы их дети не знали проклятой войны. А для этого нужно уничтожить майора Лаузе и всех подобных ему. Куда ни кинь — всё клин. Не смогут ужиться на одной планете Жаклин и майор Лаузе. Они и не будут жить рядом…

Тяжёлое дыхание послышалось внизу,

— Стой, — тихо проговорил Шамрай.

— Свои, — ответил Колосов. — В шахте уже никого нет. Все в безопасном месте. Можно запалить.

— Ну что ж, прощай, «Капуцын», — вздохнул Шамрай. — Знаешь, Колосов, трудно и больно уничтожать шахту. Столько в ней нашего труда…

— Философствовать будем после войны, дорогой лейтенант. Тогда на это у нас будет достаточно времени. А пока и мне жалко нашего старого «Капуцына», но другого выхода нет. Нужно действовать, Поджигай!

Молча смотрели они, как по бикфордову шнуру медленно полз слабенький огонёк. Его можно погасить, лишь оборвав шнур. Он горит и в воде, и под землёй, неумолимо продвигаясь всё ближе и ближе к присмиревшему пока, коварному заряду взрывчатки.

— Идём, — сказал Колосов и шагнул в темноту ведущих к «Сан-маре» переходов.