Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

Просторная двухкомнатная квартира Вениамина Назарова вдруг стала тесной от засилья самодовольных и важных новых шкафов, стульев, столов. «Вот сюда, а это сюда», — распоряжалась Клава, и комната освобождалась, каждая вещь, находя своё место, будто уменьшалась в размерах. Солнце садилось, и небо переливалось яркими красками, и потому полированные дверцы становились то светло-золотистыми, то багряночерными.

— Сейчас обмоем покупку, чтобы дерево не рассыхалось, — снова пропела Клава, и белая скатерть вспорхнула над полированным, блестящим столом.

— Вспрыснем, — довольно потирая руки, сказал Венька.

Лука поднял свою рюмку.

— Твоё здоровье, Клава, пусть оно будет весёлым, крикливым и певучим, твоё дитя!

— Пусть будет, — мудро улыбнулась Клава, и Лихобор почему-то подумал, что на лицах беременных женщин всегда проступает вот такая материнская мудрость, на которой веки вечные держался и держаться будет род людской.

Через полчаса Лука вышел от Назаровых. Две рюмки водки не затуманили голову, но сделали восприятие мира лёгким, светлым, и от этого понедельник с его грозным собранием, на котором будут обсуждать его, Луку Лихобора, перестал казаться таким уж безнадёжно хмурым. До понедельника ещё нужно пережить свидание с Феропонтом в больнице. Правда, рядом обещала быть Майола, и всё обойдётся хорошо. Странно, он надеется на её помощь… При чём тут помощь, просто Майола чудесная, смешная девчонка. И почему у неё нет парня, понять невозможно.

— Лука! — вдруг послышался из темноты приглушённый женский голос. — Это я, Степанида Лавочка, поди-ка сюда, у меня дело к тебе.

Лука зашёл за кудрявый куст бузины и в отсвете далёких фонарей увидел тёмную фигуру.

— Степанида Трофимовна, может, завтра бы, засветло, — попробовал было отговориться Лихобор.

— Нет, не завтра, — чуть повысив голос, сказала Степанида. — Затемно удобнее. Белым днём не расскажешь…

— Ничего не понимаю. — Лука пожал плечами.

— Сейчас всё поймёшь, — прошептала женщина. — Ты профсоюзная организация сорок первого цеха? Твоя обязанность воспитывать людей?

— Ну, допустим. — Парень усмехнулся, серьёзный тон Степаниды ему показался смешным.

— А как ты их воспитываешь? Плохо! Небось не приглядывался за эту неделю к моему Борису? Ничего не заметил?

Лука попробовал восстановить в памяти события последних дней. Вроде бы ничего особенного с Борисом Лавочкой не случалось, работает хорошо, план выполняет.

— Нет, признаюсь честно, ничего не заметил.

— Значит, не знаешь, что он горький пьяница, чуть ли не алкоголиком стал под твоим чутким руководством?

— Степанида Трофимовна, зачем преувеличивать? — Встревожившийся было Лука повеселел. — Если человек и выпил рюмку, какая в том беда? Вот я, например, сейчас выпил не одну…

— Знаю. У Назаровых новую мебель обмывали. Всё правильно. А он пьёт ежедневно. Приходит домой тёмный, как туча. И тихий, как ночь. Даже я его такого боюсь.

— Ну, Степанида Трофимовна, вряд ли вас кто-нибудь испугает. — Лука всё ещё надеялся свести разговор к шутке.

— Никто меня не испугает — твоя правда, а тут — нет моей моченьки, будто холодная жаба притаилась под самым сердцем и гложет его. Конечно, выпил мужик рюмку — не беда, я бы сама ему поднесла за милую душу, пей на здоровье. А то ведь каждый божий день, как зюзя. Где он деньги на пьянку берёт? Ты об этом подумал?

— Как где? Слава богу, токарь шестого разряда. До трёх сотен может заработать…

— И получку, и аванс я у него забираю. Всё до копейки. Прямо как выйдет из проходной. А иначе только мы их и видели, эти денежки. Знаю, может, и не очень это красиво, да мне наплевать. Не одна я там стою в день получки… И всё-таки, где он деньги достаёт?

— Вот чего не знаю, того не знаю.

— А должен знать. На то ты и председатель цехкома.

— Ну и что из того? У Бориса своя голова на плечах.

— Выходит, твоё дело — сторона. Нет, уж раз тебя на такое место поставили, должен всё знать. И ты не сердись на меня, что я вот так, за кустами с тобой прячусь… Стыдно мне было бы признаться тебе, в глаза глядеть людям стыдно. Думала, всё о нём, аспиде, знаю, а оказалось, нет, далеко не всё. Только ты не бей наотмашь. Не руби сплеча. А то у нас суд короткий, чуть что — сразу на собрание. И только обозлишь его. Ты присмотрись к нему и подумай… Люди тебе поверили, вон какую работу поручили, значит, думай… И хорошенько думай. Ну, бывай!

— До свидания, — машинально ответил Лука. Ему хотелось сказать ей, что профсоюзная карьера его скорей всего закончится в понедельник, но почему-то промолчал.

Степанида Трофимовна поднялась со скамейки и исчезла за кустом. Ещё минуту слышались её лёгкие, почти бесшумные шаги, потом всё стихло. Удивительно, такая полная, солидная женщина, а походка, как у молоденькой девушки… Неприятным был этот разговор, ох, каким неприятным! Будто шёл он, Лука, по чистой, светлой дороге, сердце радовалось, и вдруг нечаянно ступил в гадкую, вонючую лужу.