Избранные произведения в одном томе

Они оба улыбнулись.

— А Клэр тоже здесь с тобой? — поинтересовалась Виктория.

Борден посмотрел на нее так, будто услышал в вопросе издевку.

— Ты ни о чем не слышала?

— О чем я могла слышать?

— Шесть лет назад мы развелись. Она вышла замуж за какого-то итальянца, владельца ипподрома. В Америку Клэр уже не вернется.

— Прости.

— То, как мы жили, вряд ли можно назвать браком, — пожав плечами, ровным голосом заметил Борден. — Спектакль длился несколько лет, пока в нем был хоть какой-то смысл. А потом — adieu, cherie — прощай, дорогая…

— Что же ты делаешь здесь?

— Видишь ли, после развода мы с Клэр какое-то время разъезжали по Европе, но вернуть прошлое так и не смогли. Перспектива работать меня не соблазняла, хотя были и довольно приличные предложения. Денег нам хватало, и я мог позволить себе не работать. А потом, когда мы с ней появлялись в обществе, за спиной слышался такой шепоток… Может, это нам только казалось, но…

— Вам это не казалось.

Вновь повисло молчание. Затем Борден спросил у Виктории номер ее телефона и записал его — подчеркнуто аккуратная строчка, выписанная золотым карандашиком в изящном, с кожаным переплетом блокноте.

— Будет настроение, позвони. Поужинаем где-нибудь вместе. — Он протянул ей свою визитную карточку.

Борден Стейнц,

пробежала ее глазами Виктория. Бутик Меццоджорно — одежда для мужчин.

— Там меня можно застать каждый день. После одиннадцати.

Мимо этого магазинчика Виктория проходила множество раз. Выведенное на витрине название всегда казалось ей до глупости претенциозным. В конце концов, по-английски оно означало всего лишь «южная лавка». Магазинчик был изысканным и дорогим, за стеклом лежали итальянские рубашки, галстуки, свитера кричащих расцветок, довольно безвкусные, по мнению Виктории. Внутрь она не заходила ни разу.

— Я купил его лет пять назад. Решил, что нужно хоть чем-то заняться. — По губам Бордена скользнула улыбка, он будто бы извинялся. — Удивительно, как гладко все прошло. Никогда не думал, что придется стать торговцем на Беверли-Хиллз. Но во всяком случае, теперь у меня есть работа.

У дома, где жила Виктория, машина остановилась. Дождь так и не кончился, но Борден предупредительно выскочил первым, раскрыл с противоположной стороны дверцу автомобиля. Когда Виктория ступила на тротуар, он отослал водителя, сказав, что предпочтет прогуляться.

— Ты считаешь, одиночество сейчас тебе не противопоказано? Я бы с удовольствием зашел и…

— Спасибо, нет.

— Понимаешь, — его голосу не хватало уверенности, — мне казалось, я должен проводить тебя. Сколько времени мы были вместе, втроем…

— С твоей стороны это было очень любезно, Борден.

— Должен сделать тебе одно признание. — Он оглянулся по сторонам, опасаясь, по-видимому, чужих ушей. — Ведь я видел тебя, Вики, в тот день. Ты улыбнулась, а я отвернул голову. Потом я чувствовал себя дураком и не мог избавиться от чувства вины, но…

— В какой день? — спросила Виктория, потянув на себя входную дверь.

— Не помнишь? — В устремленном на нее взгляде Бордена сквозило недоверие.

— В какой день, Борден? — повторила вопрос Виктория уже на пороге.

— Думаю, я что-то перепутал. Не имеет значения.

Он улыбнулся почти по-мальчишески, слегка прикоснулся губами к ее щеке — прощальный поцелуй, перед тем как расстаться, может быть, навсегда, — и упругой, юношеской походкой зашагал прочь. В его светлых волосах блестели капли дождя, слабый ветерок едва шевелил полы элегантного плаща.

Поднявшись по лестнице, Виктория открыла дверь. В квартире она сорвала шляпку с вуалью, бесцельно прошлась по пустым комнатам. Квартира была так себе, все в ней говорило о том, что когда-то она служила прибежищем двум одиноким душам. Временным прибежищем, не более. Из двух душ теперь осталась одна.

Равнодушным взглядом Виктория скользнула по стоящей на столе фотографии мужа в серебряной рамке. Строгий портрет был сделан более десяти лет назад в студии; муж на нем выглядел серьезным и респектабельным, какими обычно бывают члены попечительских советов известных учебных заведений. Нельзя даже представить себе, чтобы такой мужчина воспользовался когда-нибудь услугами магазина «Бутик Меццоджорно».

На столе лежали гранки статей, но Виктория не могла заставить себя приняться за работу. Встреча с Борденом разбудила слишком много воспоминаний, выбила из колеи. Даже смерть мужа, давно уже ожидаемая, не привела Викторию в такое смятение.

Она прошла в небольшую кладовку, где стояли полки с папками, нечто вроде личного архива, вытащила одну, с крупными черными цифрами на картоне — 1953, и принялась быстро ее перелистывать. Вот он, аккуратный конверт с двадцатью пятью отпечатанными на машинке страничками.

Усевшись в кресло у окна, за которым по-прежнему лил дождь, Виктория надела очки. Последний раз она открывала этот конверт не менее десяти лет назад.

«Из пустыни», — прочла она первую строку. «Новелла В. Симмонс», — гласила вторая. Поморщившись, Виктория черным карандашом густо замазала имя автора и погрузилась в чтение.