Избранные произведения в одном томе

Наконец они очутились в тех кварталах Парижа, где Роберта не была еще ни разу. Неподалеку от авеню де Гобелен, на улочке, застроенной едва ли не трущобами, Ги остановился. Рядом сквозь туман можно было различить через одну светившиеся буквы, из которых складывалось название: отель «Кардинал». Чуть ниже облезшей краской было выведено: «Полный комфорт». Память о каком кардинале увековечивало здание, нигде не сообщалось.

— Вот оно, — сказал Ги. — Я слышал об этом местечке от друга. Здесь должно быть очень уютно.

С трудом двигая затекшими руками и ногами, Роберта ступила на тротуар.

— Выглядит довольно мило, — с притворным воодушевлением заметила она.

— Если ты посторожишь машину, я зайду и улажу все формальности.

Ги старался не смотреть Роберте в глаза. У входа в отель он ощупал лежавший в кармане бумажник, как сделал бы человек, прибывший на стадион и опасавшийся карманных воришек.

Роберта по-хозяйски положила ладонь на переднее сиденье мотоцикла, мысленно пытаясь подготовиться к предстоящему. Сейчас она с удовольствием выпила бы мартини. Не давал покоя засевший в голове вопрос: неужели в номере будет зеркальный потолок, а стены расписаны нимфами в духе Ватто? Париж не открыл еще Роберте всех своих тайн, но слышать об этом ей уже приходилось.

«Постараюсь вести себя без кокетства, с достоинством и весело, — сказала она себе. — Пусть первый опыт оставит мне лишь лирические воспоминания».

Переговоры с портье задержали Ги, а стоять на улице в одиночестве было противно. Роберту беспокоила не мысль о занятиях любовью, а то, с каким выражением на лице она пройдет мимо дежурного. В фильмах, на которые ее водил Ги, для семнадцати-восемнадцатилетних девчонок такой проблемы не существовало. Грациозные, как пантеры, страстные, как Клеопатра, они ложились в постель с естественностью крестьянки, накрывающей стол для завтрака. Само собой, все они были француженками, и это здорово им помогало. Что ж, Ги тоже француз. Это успокаивало. Впервые за несколько месяцев Роберта пожалела, что Луизы нет рядом, что она так и не задала подруге вертевшиеся на языке вопросы, когда та поздней ночью возвращалась домой, возбужденная, распираемая желанием поболтать.

Из дверей отеля появился Ги:

— Все в порядке. Мне разрешили даже закатить мотоцикл на ночь в вестибюль.

Он принялся толкать довольно тяжелую машину по ступенькам ко входу. Роберта двигалась следом, размышляя, не стоит ли помочь ему: уж слишком натужные вздохи вырывались из груди Ги.

Тесный вестибюль освещала всего одна лампа, стоявшая на столе портье, пожилого мужчины с редкими седыми волосами. Он смерил Роберту мгновенным, всезнающим взглядом, негромко бросил soixante-deux[247]

, протянул Ги ключ и вновь погрузился в чтение газеты.

Лифта в отеле не было, на третий этаж пришлось подниматься по крутой и узкой лестнице. Ступени покрывала вытертая ковровая дорожка, от которой исходил слабый запах пыли. С замком номера возникли проблемы, и, ковыряясь в нем ключом, Ги бурчал под нос едва слышные проклятия. Наконец послышался долгожданный щелчок, дверь распахнулась, и Ги включил свет. Взяв Роберту за руку, он потянул ее в комнату.

Потолок оказался самым обыкновенным, не видно было и нимф на стенах. Обстановка маленького дешевого номера состояла из простой медной кровати, желтого деревянного кресла, покрытого ветхой хлопковой скатертью стола и невысокой ширмы в углу, стыдливо прикрывавшей фаянсовое биде. Одиноко свисавшая с потолка голая лампочка заливала комнату безжизненным светом. В номере царил ужасный холод, холод беспощадных зим, навечно пропитавший покрытые пятнами стены.

— Ох, — выдохнула Роберта.

Ги обнял ее за плечи.

— Прости меня. Я забыл прихватить деньги, а в карманах было всего семьсот франков — старых франков.

— Ничего страшного, — отозвалась Роберта и слабо улыбнулась. — Ничего страшного.

Сняв куртку, Ги бросил ее в кресло.

— В конце концов, это всего лишь место. Стоит ли переживать по поводу места? — Не глядя на Роберту, он пытался дыханием отогреть красные, замерзшие на ветру руки. — По-моему, тебе нужно раздеться.

— После тебя, — почти автоматически откликнулась она.

— Дорогая Роберта, всем известно, что в такой ситуации первой раздевается девушка.

— Но не я. — Роберта уселась в кресло, прямо на куртку Ги.

Вести себя без кокетства, с достоинством и весело оказалось не так просто.

Ги стоял рядом и тяжело дышал, губы его посинели от холода.

— Хорошо, я готов уступить тебе. Но только один раз. Обещай, что не будешь смотреть.

— У меня нет никакого желания смотреть.

— Подойди к окну и встань ко мне спиной.

Роберта подчинилась. Дырявые шторы пахли так же, как ковровая дорожка на лестнице, — пылью. За спиной слышался негромкий шорох снимаемой одежды. «Господи, — подумала она, — кто же мог знать, что все будет так банально и просто?» Секунд через двадцать скрипнула кровать.

— Можешь обернуться, — сказал Ги, лицо его на сероватой наволочке выглядело изможденным и темным. — Теперь твоя очередь.

— Поверни голову к стене, — сказала Роберта.