Избранные произведения в одном томе

Жиллиат прислонился к стене, как человек, у которого кружится голова, и тихо, но отчетливо проговорил:

— Нет.

Летьерри подскочил:

— Как нет?!

Жиллиат ответил:

— Я ее не люблю.

Летьерри подбежал к окну, распахнул его, захлопнул снова, вернулся к столу, взял банковые билеты, сложил их, спрятал в железную коробочку, взъерошил волосы, схватил пояс Клюбена, швырнул его с силой о стену и проговорил:

— Тут что-то не так! — Засунув руки в карманы, он продолжал: — Ты не любишь Дерюшетту? Значит, что же, ты ради меня играл по ночам на волынке?

Жиллиат, продолжавший стоять, прислонившись к стене, побледнел будто мертвец. Чем сильнее он бледнел, тем больше багровело лицо Летьерри.

— Видали вы подобного дурака?! Он не любит Дерюшетту! Так заставь себя полюбить ее, потому что она не выйдет замуж ни за кого другого! Что за сказки ты мне рассказываешь? Неужели ты думаешь, что я тебе поверю? Если ты болен, иди к доктору, но не городи чепухи. Не может быть, чтобы ты уже успел поссориться с ней и рассердиться на нее. Вот уж верно, что все влюбленные — дураки! Если у тебя есть какие-то причины, скажи. Ничего не случается беспричинно. Да, впрочем, у меня вата в ушах, может, я не расслышал, повтори-ка то, что ты сказал.

Жиллиат ответил:

— Я сказал — нет.

— Ты сказал — нет! Он еще повторяет! С тобой просто что-то случилось, это ясно. Ты сказал — нет! Более чудовищной нелепости и придумать нельзя! Таких болванов обливают холодной водой. Ты не любишь Дерюшетту? Значит, ты проделал все это из любви к старику? Значит, ради прекрасных глаз Папы Римского ты полез на Дуврские скалы, умирал от холода, голода и от жажды, питался водорослями, проводил ночи среди тумана, дождя и ветра и принес мне мою машину, как приносят даме сердца чижика, которого она нечаянно выпустила из клетки? Да еще буря, которая продолжалась три дня! Ты думаешь, я не знаю, на каком я свете? Хочешь, чтобы я поверил, будто ты из любви ко мне рубил, пилил, ворочал, тащил, волочил, плотничал, буравил, словом, один совершил больше чудес, чем все святые на небесах! Идиот! Мне в свое время достаточно надоела твоя волынка, ты постоянно играл одну и ту же песенку, животное! Ах, ты не любишь Дерюшетту! Я не знаю, что с тобой стряслось. Я прекрасно помню, как это было. Я сидел вот здесь в углу, Дерюшетта сказала: «Я выйду за него замуж». И она выйдет за тебя замуж! Ты ее не любишь? В таком случае, один из нас сошел с ума. Посмотрите на него: он молчит. Пойми же, нельзя проделать все, что сделал ты, и потом заявить: «Я не люблю Дерюшетту». Нельзя же оказывать людям услуги для того, чтобы потом приводить их в бешенство. Ладно, если ты на ней не женишься, она уйдет в монастырь Святой Екатерины. А кроме того, ты нужен мне, понимаешь? Ты будешь капитаном Дюранды! Неужели воображаешь, что я возьму и отпущу тебя на все четыре стороны? Как бы не так, дорогой мой! Я тебя держу и не желаю ничего слушать. Можно ли найти такого моряка, как ты? Ты именно тот человек, которого я искал всю свою жизнь. Да говори же!

Портовый колокол, между тем, разбудил всех. Любовь и Грация поднялись с постелей и вошли в залу, испуганные и безмолвные. Грация держала в руке подсвечник. Соседи — горожане, крестьяне и моряки поспешно сбежались к набережной, изумленно разглядывая трубу Дюранды, возвышавшуюся над баркой. Некоторые, услыхав голос господина Летьерри, раздававшийся в доме, начали осторожно подходить к приоткрытой двери. Первой в дверь просунулась голова господина Ландуа, который вечно оказывался там, где происходило что-нибудь интересное.

Когда люди испытывают большую радость, им всегда приятно иметь свидетелей. Толпа является для них точкой опоры, они делятся с ней своей радостью и вновь переживают ее. Господин Летьерри вдруг заметил людей, окружающих его. Он обрадовался тому, что аудитория столь велика.