Избранные произведения в одном томе

Лучи утреннего солнца падали на обеденный стол, делая его похожим на алтарь. Она расставила пять тарелок с горячей овсяной кашей и пошла звать детей, с шумом и гамом носившихся по палисаднику. Оказавшись на свежем, пронизанном солнечным светом воздухе, она почувствовала себя несколько лучше. Дуреха посмотрела на протянувшееся от изгороди до самой реки колышущееся полотнище нежного желтого шелка — хлебное поле, за которым так заботливо ухаживал Карл, — и крикнула:

— Завтракать! И не топчи мои розы, Дэвид. Ты, видимо, совсем не различаешь цвета.

— Какие розы? — лицо шестилетнего Дэвида выражало смирение. — Ты имеешь в виду эти зеленые штучки?

Младшие мальчики в восторге захихикали.

— Эти розы, — выделяя каждое слово, ответила Дуреха.

Дэвид ткнул пальцем прямо в пышные красные цветы.

— Ты что, вот про эти зеленые штуковины?

Дуреха посмотрела на него тяжелым взглядом. Озорник Дэвид любил порисоваться перед братьями и, случалось, бывал самоуверенным и упрямым, в общем, вел себя так, как и положено нормальному здоровому ребенку. Он и раньше выкидывал подобные номера. Дуреха снова посмотрела на цветы, но тут же почувствовала резкую боль в глазах.

— Домой! — приказала она. — Каша остывает.

Они вошли в прохладу побеленных стен дома, и дети расселись по своим местам. Тут и Карл пришел из крольчатника. Он одобрительно кивнул, увидев завтракающих детей. Вылинявшая рубашка, обтягивающая его сильные плечи, уже промокла от пота.

— Поешь, дорогой, — участливо проговорила Дуреха. — Ты больше заботишься о животных, чем о себе.

— Папа вправлял кролику лапку, — гордо известил Аарон.

Карл улыбнулся сыну и сел за стол. Дуреха ощутила укол ревности. Она решила добиться улыбки и в свой адрес — при помощи трюка, который еще никогда не подводил.

— Придет время, и папочке придется заботиться о дочке, вот тогда у него уже не останется времени на кроликов.

Карл не прореагировал. Он сидел, низко опустив голову, и, казалось, был полностью занят едой.

— Нам ведь нужна девочка, — настаивала разочарованная Дуреха, — не так ли, дорогой?

Карл молча продолжал есть.

— Ваш папа, — переключилась на детей Дуреха, — ждет не дождется дня, когда у нас наконец появится маленькая…

— Ради Бога! — ложка Карла шлепнулась в тарелку. Плечи напряглись так, что рубашка врезалась в тело.

— Извини, — тихо произнес он. — Конечно, нам нужна девочка. А теперь, не будешь ли ты так любезна сесть с нами завтракать?

Дуреха счастливо улыбнулась и придвинула к столу свой стул. Все в порядке. Человеку надо знать, что его любят. И все же прежние мысли продолжали ее смущать. Разве есть такое имя — Дуреха? Ее должны звать как-то по-другому. Нормальным женским именем. Каким-нибудь… ну, например, Виктором… Хотя нет, ведь это мужское имя… А, вот! Виктория… Так значительно лучше.

Доев кашу, она принесла и поставила на стол полную тарелку дымящихся лепешек. Дети радостно загомонили.

Некоторое время в ее душе царило относительное спокойствие, но потом она опять почувствовала, как что-то мешает ей.

— Карл, дорогой… Мне не нравится имя Дуреха. Это — ненормальное имя. Хочу, чтобы меня называли Викторией.

Карл мгновенно перестал жевать и посмотрел на нее холодным, неприязненным взглядом.

— Ты принимала на этой неделе лекарство, а, Дуреха?

Она не могла припомнить, чтобы Карл так смотрел на нее раньше, и потому испугалась.

— Да, конечно, — быстро ответила она.

— Не лги мне. Дуреха.

— Но я…

— Идем в спальню.

Карл встал из-за стола и, сказав мальчикам, чтобы те продолжали завтракать без них, отвел Дуреху в спальню. Там он достал коробочку, вынул из нее черный шприц и из похожего на яйцо пузырька набрал в цилиндр лекарство.

— Вот уж не ожидал от тебя такого, — произнес Карл.

В какой-то момент Дурехе вздумалось воспротивиться действиям мужа, но тот не дал ей возможности даже пошевелиться — он прижал ее большое мягкое тело к стене и впрыснул лекарство.

— И впредь не забывай об этом, — убирая шприц, проговорил Карл.

На глазах Дурехи выступили слезы. Ну почему Карл такой злой? Он же знает, для нее превыше всего — он и дети. И она никогда не пропускает еженедельного приема лекарства.

Вернувшись за стол. Карл молча закончил завтрак. Потом встал из-за стола, поцеловал мальчиков и направился к выходу.

— После обеда я пойду в деревню, — обратился он к Дурехе. — Посмотри в кладовой, что нам нужно.

— Хорошо, дорогой. У нас кончился кофе.

— Ты давай не вспоминай, а сходи и посмотри.

— Хорошо, дорогой, я составлю список.

Когда он ушел, Дуреха принялась приводить в порядок дом, ощущая при этом постоянную боль в глазах. Дети играли с остатками завтрака, а Дуреха, предоставленная самой себе, угрюмо думала, что неплохо бы днем пойти в деревню вместе с Карлом. Наконец она выпроводила мальчиков на улицу.

Давненько она не бывала в деревне, и если пораньше управиться с домашней работой…

— Мам, дай мне твое яйцо, — прервал ее размышления четырехлетний Аарон. — Я хочу с ним поиграть.

— У меня нет никакого яйца, лапушка. У нас в доме давно не было яиц, улыбнулась она.

— Неправда, — голос Аарона звучал обвиняюще. — У тебя есть яйцо. В спальне.