Избранные произведения в одном томе

Он разрешил команде надеть под форму всю запасную одежду, а Фленну— заваривать чай по первому требованию. Последнее, вместо того чтобы облегчить ситуацию, привело к серьезным конфликтам. Рилломайнер упорно утверждал, что Фленн, то ли назло, то ли от неумения, заваривает чай до того, как вода по-настоящему закипит, или же дает чаю остыть, а потом уж разливает. И только после того, как Завотл, тоже недовольный, проследил за процессом заваривания, правда выплыла наружу — вода закипала, не достигнув нужной температуры. Она была горячей, но не «как кипяток».

— Это открытие меня беспокоит, капитан, — сказал Завотл, описав событие в журнале. — Единственное объяснение, которое приходит мне в голову, — вода закипает при более низкой температуре оттого, что становится легче. И если так, что станет с нами, когда все потеряет вес? У нас что, слюна во рту закипит? Мы начнем писать паром?

— Нам придется повернуть назад до того, как ты испытаешь подобные унижения, — сказал Толлер, своим тоном выражая недовольство плохим настроением Завотла, — но я не думаю, что до этого дойдет. Должна быть другая причина. Возможно, это связано с воздухом.

Завотл продолжал сомневаться.

— Не понимаю, как воздух может влиять на воду.

— И я не понимаю, поэтому не трачу время на бесполезные гипотезы, — отрезал Толлер. — Если тебе нечем занять мозги, следи внимательнее за измерителем высоты. Он показывает, что мы уже на одиннадцати сотнях миль, а если это так, то мы весь день серьезно недооценивали скорость подъема.

Завотл оглядел прибор, пощупал отрывной канат и заглянул в баллон, внутри которого с приближением сумерек становилось туманно и темно.

— Это как раз может иметь связь с воздухом, — сказал он. — По-моему, вы открыли, что разреженный воздух меньше давит на верхушку шара при движении, и от этого кажется, что мы идем медленнее, чем на самом деле. Толлер обдумал это предположение и улыбнулся.

— Это придумал ты, а не я, так что в записях припиши заслугу себе. Думаю, в следующем полете ты будешь старшим пилотом.

— Спасибо, капитан, — сказал Завотл с довольным видом.

— Ты этого заслуживаешь. — Толлер коснулся плеча Завотла, выразив молчаливым жестом поддержку второму пилоту. — На теперешней скорости мы пройдем отметку тринадцати сотен миль к рассвету. Тогда дадим отдых горелке и посмотрим, как корабль управляется реактивными двигателями.

Позже, укладываясь поспать на мешках с песком, Толлер вспомнил этот разговор и осознал причину скверного настроения, которое он сорвал на Завотле. Непредвиденные явления накапливались. Холод, странное поведение воды, обманные показания скорости. Он все больше убеждался, что слишком доверился предсказаниям ученых. В частности, Лейн вышел не прав уже в трех случаях, а если даже неукротимый интеллект брата оказался побежденным так скоро, то что же еще ждет их на пороге неизведанного?

Наивно было полагать, что испытательный полет пройдет гладко, и Толлер, организовав на Верхнем Мире колонию, заживет счастливой и полной жизнью со своими близкими. Теперь, трезво размышляя, он осознал, что судьба приготовила им много неприятных сюрпризов, и некие события произойдут независимо от того, может он или нет сейчас себе их представить.

Как-то внезапно мрачные тучи неопределенности заволокли грядущее.

«И в новой жизни, — подумал Толлер, проваливаясь в сон, — нужно научиться объяснять новые явления в повседневных мелочах… степень провисания веревки… пузыри в кастрюле с водой… скупые знаки… предупреждения шепотом, еле слышные…»

К утру измеритель высоты показал четырнадцать сотен миль, а его вторая шкала указывала, что гравитация уже составляет лишь четверть нормальной.

Ощущение легкости удивило Толлера, и для проверки он подпрыгнул, но тут же зарекся не повторять этот опыт. Он взлетел гораздо выше, чем ожидал, и на мгновение ему показалось, что он повис в воздухе и вот-вот расстанется с кораблем навсегда. Открытая гондола с бортами высотой по грудь была непрочным сооружением, а спаренные стойки и плетеные стенки между отсеками совершенно не внушали доверия. И Толлер, пока висел, очень живо представил себе, что случилось, если бы, опустившись, он проломил пол гондолы и погрузился в разреженный голубой воздух в четырнадцати сотнях миль над поверхностью Мира.

Он, наверно, долго падал бы, очень долго, и ему нечем было бы заняться, только наблюдать, как внизу жадно разворачивается планета. Тут и самый смелый человек закричит от ужаса…

— Капитан, похоже, что за ночь мы потеряли изрядную долю скорости, — сказал Завотл с места пилота. — Отрывной канат сильно натянут, хотя, конечно, на него больше нельзя полагаться.

— Все равно пора переключаться на реактивный двигатель, — ответил Толлер. — Отныне до самого переворота горелку будем зажигать только для того, чтобы держать надутым баллон. Где Рилломайнер?

— Здесь, капитан. — Механик появился из другого пассажирского отсека. Толстячок согнулся пополам, цеплялся за перегородки и не отрывал глаз от пола.

— Что с тобой, Рилломайнер? Тебе плохо?