Избранные произведения в одном томе

— Отлично! Боже, что за… — Стренгмен что-то пробормотал про себя и поправил одежду. Тик прекратился. Он медленно кивнул Беатрис, как бы предупреждая ее, что всякое дальнейшее заступничество невозможно, затем рявкнул что-то Великому Цезарю. Мачете полетели в сторону, но прежде чем Беатрис могла сказать слово, вся банда обрушилась на Керанса с кулаками под крики и вопли.

Керанс старался увернуться, решив, что это грубое развлечение вызвано необходимостью снять напряжение после убийства Бодкина. Он перескочил через диван Стренгмена, когда банда приблизилась к нему, но обнаружил, что путь к отступлению отрезан Адмиралом, который переступал с ноги на ногу в своих белых теннисных брюках, как танцор. Внезапно он прыгнул вперед и сбил Керанса с ног. Керанс тяжело опустился на диван, дюжина коричневых рук схватила его за шею и плечи и опрокинула на покрытую булыжником мостовую. Он безуспешно пытался освободиться, увидев в просвете между телами нападавших Беатрис и Стренгмена. Крепко схватив Беатрис за руку, Стренгмен тащил ее вверх по трапу.

Большая шелковая подушка закрыла лицо Керанса, и тяжелые кулаки начали выбивать барабанную дробь на его спине и шее.

Глава 12

Праздник черепов

— Праздник черепов!

Подняв кубок в мерцающем свете и пролив его янтарное содержимое на одежду, Стренгмен испустил крик и спрыгнул с фонтана, когда телега свернула в сторону по булыжной площади. Толкаемая шестью потными гологрудыми матросами, впрягшимися в нее между оглоблями, она грохотала и тряслась по горячей золе и угольям костров, дюжина рук помогала ей в пути, наконец с заключительным ускорением она стукнулась о край помоста и вывалила свой груз к ногам Керанса. Немедленно вокруг него образовался поющий круг, руки отбивали возбуждающий ритм, белые зубы сверкали в воздухе, как дьявольские игральные кости, бедра вертелись, и пятки отстукивали. Адмирал прыгнул вперед, расчищая путь среди вертящихся торсов, а Великий Цезарь со стальным трезубцем, к которому была привязана груда водорослей, наклонился над помостом и с торжественным поклоном швырнул эту груду в воздух над троном.

Керанс беспомощно качнулся вперед, когда остро пахнущие водоросли охватили его голову и плечи; огни костров отражались в позолоченных ручках его трона. Гул барабанов вокруг него совпал с внутренним барабанным ритмом древнего солнца, он позволил себе повиснуть всем весом на окровавленных ремнях, связывавших его запястья, равнодушный к боли, так как все время терял сознание. У его ног, у основания трона, сверкала белизной груда костей: тонкие берцовые кости и бедра, лопатки, похожие на мастерки, мешанина ребер и грудных клеток и даже два оскаленных черепа. Свет отражался на их голых макушках и мерцал в пустых глазницах, идя из резервуаров с керосином, которые держали статуи, расставленные на площади вокруг трона. Танцоры образовали длинную волнистую линию и во главе со Стренгменом начали извиваться вокруг мраморных нимф, а барабанщики наклонялись со своих мест, чтобы следить за их продвижением.

Получив короткую передышку, пока танцоры двигались по площади, Керанс откинулся на обитую бархатом спинку трона, автоматически попытавшись высвободить свои связанные запястья. Водоросли окутывали его шею и плечи, нависали на глаза с оловянной короны, которую Стренгмен натянул ему на брови. Уже высохшие, водоросли издавали тяжелый запах и закрывали его руки, так что видно было только несколько клочков обеденного пиджака. На краю помоста, возле кучи костей и пустых бутылок из-под рома, виднелась груда раковин, разорванных на куски морских звезд и другого мусора, которым его забрасывали до того, как отыскать мавзолей с костями.

В двадцати футах за ним возвышался темный корпус парохода, на его палубах все еще горело несколько огней. Две ночи продолжалась оргия, темп ее все нарастал с каждым часом, очевидно, Стренгмен решил истощить свой экипаж. Керанс пребывал в состоянии беспомощной полубессознательной задумчивости, его боль смягчалась ромом, насильно вливаемым ему в глотку (очевидно, окончательное унижение, которому подвергался Нептун — владыка враждебного и пугающего моря), затуманенное сознание покрывало сцену перед ним мягким покровом кровавого цвета. Смутно он ощущал свои связанные запястья и измученное тело, но сидел терпеливо, исполняя роль Нептуна, на которую был обречен, принимая мусор и оскорбления, громоздившимся перед ним экипажем, выражавшим тем самым свой страх и ненависть к морю. Какими бы ни были причины этого, Стренгмен все еще не хотел убивать его, и экипаж отражал эту нерешительность своего главаря, облекая оскорбления и пытки в форму гротескной и шумно веселой шутки, делая вид, что когда они укутывали его водорослями и забрасывали мусором, они поклонялись идолу.