Избранные произведения в одном томе

— Больше слушайте всякий бред. Малайцы владеют землей, они отлично на ней работают и выращивают все что угодно, от папайи до риса. Зачем им наниматься на оловянные шахты? А потом, здесь, в Пенанге, до Лайта вообще был необитаемый остров, покрытый джунглями. Сингапур до Раффлза — в точности то же. Люди были и остаются нужны, так что только в этом году тысяч двести китайцев в Малайю въехали и едут еще. Итак, это легально. Проституция… Кэмпбелл-стрит платит кому надо «чайные деньги». Контрабанда? Возможно, но вы сами заметили — как Коминтерн, так и контрабандисты убегают от полиции, а не нападают на нее. Так что я понимаю нашу полицию — дело это уникальное.

— Почерк убийц, палочки и прочая экзотика. Вы же видите, куда я клоню, Амалия: эти ваши китайские секретные общества, триады. Вот у них бы хватило наглости…

— Секретные общества запрещены, в 1890-м году. До того тут были войны между секретными обществами, а белые строили поперек Бич-стрит баррикады. Сегодня… конечно, любой житель Малайи скажет вам, что общества никуда не исчезли, они есть и будут всегда. Это не секрет. Но, Элистер — в том-то и дело, и я об этом давно уже думаю — палочками тут не убивали никого и никогда. Ритуальное оружие тайных обществ совсем другое. Ножи. Кинжалы. Ну, у них бывают встречи буквально в джунглях, на расчищенных полянах, в милях от шоссе. Полиция находила там емкости с кровью, куда все макают пальцы со свежим порезом, и приносят в очередной раз клятву. А вот если кто-то клятву нарушит… Когда на таких сходках в джунглях наказывают предателя, то каждый член триады наносит по удару, так что это очень характерные убийства. В Пенанге тоже года два назад раскрыли место таких встреч — позади кладбища Бату Лангчан.

— И обычная полиция это тоже знает?

— Все об этом знают. Триады, однако, никогда еще не нападали на англичан. И еще одно: не вижу смысла вызывать из Калькутты людей, если речь идет о китайских триадах. Тогда уж из Гонконга…

— Так. Но банда есть, и на этом мы согласимся. Что вы так загадочно на меня смотрите — я что-то упустил, Амалия?

— Скорее не поняли мой намек. В какой момент я прекратила вас допрашивать и передала вам слово — заметили? Нет. Хорошо. Вы когда-нибудь были в каменоломне?

— Никогда. Что мне там делать?

— А что там было делать Уайтмену, даже если мы знаем, что заведовал он не архивом? Вот скажите, Элистер, что можно найти в каменоломне?

— Если я скажу, что камни, вы опять перейдете на португальский. Какие там будут ругательства в этой ситуации?

— Buru. Это еще одно животное, кроме вашего шьена. Такое животное, которое очень dura.

— Какая интересная проблема… А — это осел, Амалия.

— Правильно. Так вот, что, кроме камней, можно найти в каменоломне?

— Телеги. Быков. Лопаты, кирки. Каторжников?

— Мысль интересная. Вы действительно никогда не были в каменоломне. Потому что сегодня камень там добывают не кирками каторжников, а куда более современным способом.

— Динамит. Ах, вот, значит, что. Конечно, динамит.

— Наконец-то. Вы же сами сказали — кто играет с динамитом… Но тут моя голова отказывается работать дальше, Элистер.

— Моя голова, с помощью вашей головы, выстраивает цепочку. Нас видели вместе у взятого полицией нелегального склада с динамитом. Уайтмен еще раньше отправился в такое место, где есть динамит. И там его убили. Но он успел сообщить…

— Вы уверены, Элистер? Об этом складе, возможно, сообщил тот самый осведомитель, который потом следил за вами. За нами, точнее. Их за этим и держат — следить, сообщать. Но и он был тоже убит. После Уайтмена. Возникает вопрос: тут явно — динамитное дело, но при чем здесь ваша четверка? Она приехала по этому делу — или совсем по другому?

— Если судить по поведению обычной местной полиции, то они не имеют понятия. Так что оба варианта подходят. Мы могли приехать по одному делу, а другое — динамитное — дело все испортило. И тут уже отказывается работать моя голова.

— Однако две наши бедные головы неплохо поработали для одного раза, Элистер. И как жаль…

— Мы же собрались сделать невозможное. Ну, и давайте это делать дальше. Сегодня мы танцуем в «Раннимеде». Завтра я беру чемодан и сажусь на проклятую посудину. Но, Амалия, нас разделяет всего лишь какой-то там Бенгальский залив. Способ первый: я разговариваю со своим начальством и прошу вернуть меня сюда. Расследовать дело, что угодно… Способ второй: есть отпуска, пусть даже за свой счет. Вы говорите, мы друзья? Ну, и почему я не могу съездить на неделю в соседнюю колонию повидать друга?

— У вас отлично получается с невозможным. Поэтому вы и meu amigo.

— Ваш португальский все понятнее и понятнее.

— А кроме того, я не зря привела вас сюда. Мы — на склоне знаменитого Холма журавля, и там, где башня — это ключевая точка, глаз журавля. Даосы говорят, что сюда приходят, чтобы достичь просветления. У нас оно налицо.

— Вы преувеличиваете. Дело не раскрыто. А все потому, что в таких местах мне хочется тихо, даосам и буддистам назло, петь «харе Рама, харе Рама…»

— Вы хотя бы принадлежите к Церкви Англии?

— Вообще-то, кажется, да. А вы, конечно, католичка?