Избранные произведения в одном томе

«Паф!» — раздался звук выстрела, и над травой поднялся сизоватый дымок. У Фанни из груди вырвался крик, а я даже слегка взвизгнула от удовольствия, когда над полем показался белый круг, известив о попадании в точку, именуемую бычьим глазом. Выстрел был сделан одним из стрелков команды Роуборо. Мой пыл, однако, был незамедлительно охлаждён результатом следующего выстрела, принёсшего пять очков в актив армейцев. И опять было попадание в точку и вслед за ним аналогичный результат у команды соперников. К концу первого тура — стрельбы на короткую дистанцию — каждая из команд набрала по сорок девять очков и вопрос о лидере был по-прежнему открытым.

— Кажется, борьба приобретает остроту и зрелище становится захватывающим, — оживлённо комментировал подбежавший к нашей трибуне Чарли. — Через несколько минут начнётся второй тур — стрельба на дистанцию пятьсот ярдов.

— О, Чарли, дорогой наш, — возбуждённо затараторила Фанни, — умоляю тебя, — ни за что на свете не дайте им себя обыграть.

— Поверьте мне, друзья, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы победа осталась за нами, — радостно откликнулся Чарли.

— Пока что каждый ваш выстрел был точно в яблочко, — заметила я.

— Я знаю, но теперь, с увеличением дистанции, всё будет сложнее. Однако мы приложим максимум стараний, чтобы добиться успеха. В этом вы можете не сомневаться! Кстати, в команде соперников есть несколько великолепных стрелков на дальние дистанции. Лотти, можно вас попросить на минутку, — извинившись перед остальными, негромко сказал Чарли.

— Что случилось, дорогой? — встревоженно спросила я, когда мы отошли немного в сторону. По слегка побледневшему лицу своего жениха я сразу поняла, что его что-то беспокоит.

— Опять этот тип объявился, — раздражённо заговорил Чарли. — Какого чёрта ему здесь нужно? Я пребывал в полной уверенности, что мы этого выродка больше никогда не увидим.

— Какой тип, о ком вы говорите? — переспросила я дрогнувшим голосом и почувствовала, как в груди вдруг ёкнуло от дурного предчувствия.

— Да этот прохвост, швед, будь он неладен. Октавиус Гастер.

Перехватив взгляд Чарли, я увидела, что он не ошибся. В нескольких шагах от лежавших в траве стрелков я отчётливо увидела высокую зловеще-угловатую фигуру чужестранца. Казалось, он ни в коей мере не сознавал, сколь его экстравагантная наружность не соответствует облику окружавших селян. Он вытягивал свою гусиную шею то в одну сторону, то в другую, будто выискивая кого-то в толпе. Внезапно его взгляд остановился на нас с Чарли, и даже с такого расстояния мне показалось, что я смогла хорошо различить появившуюся на его мертвенно-бледном лице гримасу торжества и ненависти. Меня вдруг охватил странный и необъяснимый ужас.

— Чарли, дорогой, — обратилась я с мольбой в голосе к своему возлюбленному, крепко сжав ему руку, — не покидайте меня, прошу вас! Не ходите больше туда! Скажите, что почувствовали внезапное недомогание, найдите, бога ради, какой-нибудь предлог — и давайте поскорее уедем отсюда!

— Но это же нелепо, милая моя! — откровенно рассмеялся моим страхам Чарли. — Что же могло вас так напугать, интересно бы знать?

— Он, — чуть дыша, ответила я.

— Вы глупости изволите говорить, дорогая. Послушать вас, может показаться, что этот прощелыга чуть ли не полубог какой-то! Ну, впрочем, мне пора — уже дали предупредительный сигнал.

Я бросилась было за Чарли, но успела лишь крикнуть ему вдогонку:

— Пообещайте хотя бы, что не станете к нему приближаться!

— Ладно, ладно, хорошо, — на бегу заверил меня Чарли.

Мне не оставалось ничего иного, как довольствоваться хотя бы такой уступкой своего упрямого жениха.

VIII

Борьба за звание чемпиона, развернувшаяся во втором туре, тоже была очень горячей и напряжённой. В течение некоторого времени команде Роуборо удавалось сохранять перевес в два очка. Но уже вскоре серия метких попаданий в цель, продемонстрированных лучшими снайперами команды соперника, вывела её вперёд. К концу тура волонтёры отставали на три очка. Успех армейской сборной был отмечен шумными аплодисментами болельщиков из Плимута и вытянутыми лицами и мрачнеющими взглядами жителей окрестных ланд. На протяжении всего тура Октавиус Гастер оставался совершенно спокойным и бесстрастным наблюдателем, застыв в неподвижности на своём пригорке. У меня создалось впечатление, что происходящее на поле мало интересует этого человека. Взгляд его был устремлён куда-то вдаль, и стоял он таким образом, что не мог видеть маркёров и, стало быть, результатов поединка. Только раз мне удалось увидеть его лицо в профиль. По быстрому движению губ можно было предположить, что он произносит что-то вроде молитвы. Возможно, однако, что мне это просто показалось по причине слегка дрожащего от сильной жары воздуха. И тем не менее именно такое у меня в ту минуту сложилось впечатление.