Избранные произведения в одном томе

С дальнего конца линии, за пылающими сердцевинами суперкластеров, виден старый город, темный, если не считать светящихся магниток. Причудливый клубок крушений, мародерства и ветхости. Днем он напоминает кладбище высохших красных грибов, сплетение полога джунглей и древнего городского подлеска, но по ночам виден лишь скелет светящейся инфраструктуры, лучевые цветы во мгле, и я глубоко дышу, наслаждаясь свежестью и простором, которых нет в тех душных норах, где я охочусь вместе с хлоп-отрядом.

Алиса сияет от возбуждения — идеально стройная, прекрасно сложенная, соблазнительная красавица. Температура осеннего воздуха комфортна, ниже тридцати трех градусов, и я испытываю к Алисе невыразимую нежность. Притягиваю ее к себе. Мы проскальзываем в лес вековых скульптур — бонсай, созданных мужем Марии. Алиса шепчет, что он постоянно торчит на крыше, глядя на ветки, изучая их изгибы, и время от времени, может, раз в несколько лет, подвязывает ветку, направляя в другую сторону. Мы целуемся в тени деревьев, Алиса прекрасна, и все замечательно.

Но я рассеян.

Когда я расстреливал детей из гранжа, самый младший — мальчишка с глупым динозавром — перевернулся. Гранж предназначен для вшивоголовых, не для маленьких детей, вот пуля и прошла насквозь, а пацан перевернулся, и его динозавр улетел. Проплыл, в буквальном смысле проплыл по воздуху. И теперь я не могу выкинуть это из головы: динозавра, который летит. А затем врезается в стену и падает на черный зеркальный пол. Так стремительно и так неторопливо. Пум-пум-пум очередью… и динозавр летит.

Почувствовав мою отрешенность, Алиса отодвигается. Я расправляю плечи. Пытаюсь сосредоточиться на ней.

— Я думала, ты не успеешь, — говорит она. — Когда мы настраивались, я увидела, что тебя нет.

Выдавливаю ухмылку.

— Но я успел. Я смог.

Чудом. Я слишком долго простоял с уборщиками, а динозавр лежал в луже и впитывал кровь мальчишки. Дважды вымершие. И пацан, и динозавр. Погибшие один раз, а потом еще один. Что за странная симметрия.

Склонив голову, Алиса изучает меня.

— Тяжело пришлось?

— С чем? — С бронтозавром? — С вызовом? — Пожимаю плечами. — Просто две безумные дамочки. Безоружные. Никаких проблем.

— Представить себе не могу — бросить омоложение. — Она со вздохом прикасается к бонсай, десятилетиями следовавшему по маршруту, который доступен лишь Майклу Иллони. — Зачем отказываться от всего этого?

У меня нет ответа. Внутренним взором я снова вижу место преступления. Я испытал такое же чувство, когда стоял среди червяков-спагетти и разглядывал содержимое холодильника. В этом зловонии, шуме и тьме что-то было, что-то жаркое, навязчивое и зрелое. Но я не знаю, что это.

— Женщины выглядели старыми, — говорю я. — Напоминали сдувшиеся воздушные шары, одутловатые и обвисшие.

Алиса с отвращением морщится.

— Ты можешь представить, чтобы мы играли Телого без омоложения? Нам бы просто не хватило времени. Половина бы состарилась, и пришлось бы искать дублеров, а потом дублерам пришлось бы искать собственных дублеров. Пятнадцать лет! Эти женщины просто вышвырнули все это на помойку. Как они могли вышвырнуть нечто столь прекрасное, как Телого?

— Думаешь о Каре?

— Она бы сыграла Телого намного лучше меня.

— Не верю.

— Уж поверь. Она была лучшей. Пока не помешалась на детях. — Алиса вздыхает. — Я по ней скучаю.

— Ты можешь ее навестить. Она еще не умерла.

— Могла бы с тем же успехом и умереть. Сейчас она на двадцать лет старше. — Алиса качает головой. — Нет, лучше я запомню ее в расцвете сил, а не в однополом трудовом лагере, где она выращивает овощи, теряя последние крупицы таланта. Я бы не перенесла, если бы она при мне начала играть. Меня бы убило, что все это утрачено. — Она резко поворачивается. — Кстати, завтра у меня омолаживающая процедура. Подвезешь?

— Завтра? — Я в нерешительности. Завтра мне снова предстоит хлопать детей. — Как-то слишком внезапно.

— Знаю, я хотела попросить тебя раньше, но с этим концертом забыла. — Она пожимает плечами. — Это не настолько важно. Сама съезжу. — Она искоса смотрит на меня. — Но мне приятней, когда ты со мной.

Какого черта. Все равно я не хочу работать.

— Ладно, попрошу Пентла меня прикрыть.

Пусть разбирается с динозаврами.

— Правда?

Я пожимаю плечами.

— Что тут скажешь? Я такой милый.

Она улыбается, поднимается на цыпочки и целует меня.

— Если бы мы не собирались жить вечно, я бы вышла за тебя замуж.

Я смеюсь.

— Если бы мы не собирались жить вечно, я бы сделал тебе ребенка.

Мы смотрим друг на друга. Алиса неуверенно смеется и решает принять мои слова за шутку.

— Не будь грубым.

Тут из-за бонсай выскакивает Иллони и хватает Алису за руку.

— Вот ты где! Я повсюду тебя ищу. Ты не имеешь права прятаться. Сегодня ты звезда!

Она тащит Алису прочь с безапелляционным напором, который заставил Нью-Йорк поверить, будто эта женщина может его спасти. На меня она даже не смотрит. Алиса терпеливо улыбается и манит меня за собой. Мария созывает всех, карабкается на край фонтана, затаскивает следом Алису. И начинает говорить об искусстве, и самопожертвовании, и дисциплине, и красоте.