Страха не было, его вытеснил азарт. Машу захлёстывал пьянящий, кружащий голову восторг — от собственного могущества, почти всесилия. Сейчас, вот сейчас, вот ещё чуть-чуточку — и пропавшие, наконец, проявятся, заклятие сработает, как ему и положено, они выберутся из леса… и всё станет хорошо. Совсем хорошо.
Захват спирали всё ширился. Маша словно парила над болотами и чащей, поднималась выше, выше, к самому солнцу. Ей казалось, что исходящая от неё сила пронзает всё вокруг лучами нестерпимого света, и перед этим сиянием не устоит никакое зло. Сейчас, сейчас, ещё немного, ещё совсем чуть-чуть…
В золотое солнечное сияние словно ворвалось иссиня-чёрное пушечное ядро. Плавно раскручивающаяся спираль соскочила, внутри Маши это отозвалось жутким режущим скрипом — железо по стеклу, патефонная иголка, с хрипом и визгом проехавшаяся поперёк грампластинки.
Чернота не допускала до себя её магию. Отталкивала, отпихивала, не давала хода. Там, внизу, за краем болота, за лесной завесой. И нечто, сопротивлявшееся ей так уверенно, было не одно.
Сознания Маша не потеряла, но ощущения были — словно от сильнейшего удара под дых. Согнувшись в три погибели, она повалилась на влажный мох.
— Маша! Что… — Игорь кинулся к ней. — Петля?! Петля, да?
Это была не петля, но у Маши получалось только хрипеть. Её собственная воля продолжала бороться, удерживая грозившее вот-вот пойти вразнос заклятье поиска.
Яркий день стремительно темнел — словно мраком наливался сам воздух; так бывает, если в стеклянный графин с водой опрокинуть целый пузырёк чернил.
Что-то хрипло крикнул Морозов; один из его людей полоснул очередью по вдруг зашевелившимся кустам, потом ещё и ещё. Вмиг расстрелял магазин, с бранью отбросил, лихорадочно пытаясь вставить новый.
Стали стрелять и остальные, без команды, кто куда. Лица белы от ужаса, рты раззявлены в беззвучном крике, — но ни Игорь, ни Маша никакого врага не видели.
— Вставай, Рыжая, вставай! Гляди, что творится-то!
По болоту, прямо к ним, струились тёмные ручейки невесть откуда взявшейся жижи, над ними поднимался белый парок. Над болотом пронёсся многоголосый стон. Маша вдруг услыхала беззвучное «Бегите!» и тотчас ощутила, как бросились наутёк наблюдавшие за ними лешаки; краем глаза успела заметить метнувшуюся чёрную кошку.
Наступал мрак, наступало ничто, и по сравнению с ним смерть действительно показалась бы просто мирным сном после трудного дня.
Первобытный ужас поднимался с самого дна сознания, память о временах, когда вот такими вот жуткими заклятиями первомаги расчищали место своим племенам. Расчищали, сами не понимая, чему открывают дорогу.
— Маха! Вместе!
— Ага! Давай, держи, петли все на тебе!
Трещала, ломаясь, их тщательно возведённая защита. Кто-то из морозовских милиционеров упал лицом вниз, обхватив голову руками, отбросив оружие; чернота наступала, всё ближе и ближе. Игорь сжал кулаки, лихорадочно выкрикивая слова формулы.
Маша ударила как на фронте, по-русски, наотмашь, раскрываясь и не щадя себя.
Удар словно в вату канул; ничего, ни отзвука, ни отголоска.
За деревьями мрак стягивался в тугие комки, словно коконы. Один, два, три… семь… восемь.
И каждый из них таил в себе такую силу, что даже и присниться не могла.
— Стой! Стой, дура! — вдруг вскрикнул Морозов. Игорь не успел его перехватить, не мог бросить на полуслове начатую фразу.
Лейтенант — не иначе разума лишился от страха — выскочил из своего укрытия и припустил в мокрый лес, прямо через топь, ловко перепрыгивая через чёрные ручейки; белый пар лизнул край формы, ткань немедленно задымилась.
Проклятье!
Игорь упустил очередную петлю заклятия. Машка хрипло вскрикнула и упала, по локоть погрузив руки в сырой болотный мох. Игорь, проклиная себя и лейтенанта, бросился к ней. Поднял. Глаза Машки, всё ещё затянутые бельмами, были широко открыты. И тут из её груди вырвался вой. Страшный, нечеловеческий. И от воспоминания о той ночи, когда Игорь слышал такой вой впервые, мурашки рванули по коже. Похолодели руки.
Однако мрак остановился. Ручейки темноты, более похожие на подбирающихся к добыче удавов, замерли, разливаясь иссиня-чёрными лужами среди болотного мха.
— Приведи её, и мы отпустим всех, — глубокий голос, низкий, сорвавшийся на хрип, не мог принадлежать Машке. Игорь тряхнул подругу. Она закашлялась, невидяще захлопала глазами.
— Игорь, что? Остановили их, да? А ты что же, петлю упустил, двоечник?
Игорь прижал подругу к груди.
— Лейтенант сбежал. На болото.
— Плохо, — Машка стиснула руками гудящую голову, потёрла глаза. — Потеряем. Тут дрянь какая-то. Не лесная, точно. Не нежить. Похожие на ту… на ту, что в болоте. Игорёш, не было такого в курсе, ни в базовом, ни в каком. Немного на оборонку похоже. Но для оборонки слишком человечное. Словно звал кто-то.
— Ты чужим голосом говорила, — прошептал Игорь.
— Что говорила? — пытаясь подняться, проговорила Рыжая.
— «Приведи её, и мы отпустим всех».
Машка села, погасила пальцами оставшиеся свечи.
— Кого? Кого, не сказала?