Избранные произведения в одном томе

Сражение превратило одежды брата Кирипао в обгорелую рванину. Он приспособил оставшиеся обрывки в некое подобие набедренной повязки, оставив торс и ноги открытыми. Из-за этого было заметно, что его кожа получила трехцветный окрас: воспаленно-красная от ожогов или бледно-розовая, как обычно, а кое-где молочно-белая, словно безупречно чистый, нетронутый холст. Мне были знакомы эти белые следы — так выглядит новая кожа, только что восстановленная с помощью целительной магии. Через несколько часов она примет свой естественный цвет, но пока было видно, что благочестивому брату изрядно досталось, и кое-кому пришлось его подлатать.

Должно быть, Кирипао на хорошем счету у своего бога, поэтому тот ответил на его молитвы об исцелении. В таком случае, он мог заодно позаботиться о здоровье Ясмин и Уны и оказать им помощь… по крайней мере, отведя угрозу для жизни.

Из комнаты, прихрамывая, вышла Уна. Увидев нашу спасательную экспедицию, она одарила всех теплой улыбкой. Какое бы ей ни оказали лечение, его было недостаточно. Ноги ее не сгибались, как будто каждый шаг причинял ей жестокую боль. Такими же негнущимися руками она взяла у Иезекии свой посох, но стоило ей к нему прикоснуться, как скованность в ее движениях спала. Вероятно, в посохе заключалась лечебная сила, или просто Уна чувствовала себя лучше, держа его в руках. Она бережно поставила посох на пол и устало оперлась на него.

Прошло еще несколько секунд. Затаив дыхание, я ждал, когда из комнаты покажется Ясмин. Уна и Кирипао молчали. Не вынеся ожидания, я бросился внутрь.

Лечение мало чем может помочь Служителям Энтропии.

Ясмин сидела, привалившись у дальней стены, голова ее была опущена, руки безвольно сложены на коленях. Сначала я даже не мог понять, жива ли она, но затем ее грудь слегка приподнялась, обозначив слабое дыхание.

В мгновение ока я подбежал к Ясмин, склонившись возле нее и не смея прикоснуться, чтобы ненароком не причинить боли. Ее кожаный драконий доспех не пострадал от огня, но там, где он не прикрывал тела — на руках и плечах — кожа Ясмин была страшно обожжена. Ее волосы полностью сгорели. И что ужасней всего, на спине, прямо под лопаткой чернело пятно крови. Видимо Ки или Чи ударили ее в спину магическим кинжалом, потому что только таким можно пробить прочную кожу дракона, которая была призвана ее защитить.

С мучительным стоном Ясмин подняла голову и посмотрела на меня. Ее лицо было мокрым от слез боли, невольно бежавшим по ее щекам. Она тихо вздохнула:

— Тебе придется… нарисовать другой портрет, Бритлин. Совсем другой…

Она опустила глаза и медленно разжала кулак. Черные хлопья сгоревшей бумаги мягко упали на ее колени.

— Чем я могу помочь? — вымолвил я.

— Немногим, — сказала Уна у меня за спиной. — Она невосприимчива к целительной силе магии, как и все Хранители Рока.

— Я сделал все, что мог, — добавил Кирипао, — но ее воля слишком противится этому.

— Энтропию… нельзя обмануть, — прошептала Ясмин. — Служительница… должна быть… верной…

Голос ее оборвался. Я подумал, что она просто не может говорить из-за слабости, однако ее взор устремился куда-то в противоположную часть комнаты. Я обернулся и увидел, как все остальные, включая умертвий, входят внутрь помещения.

— Умертвия… — сказала она чуть слышно.

— Не волнуйся, — успокоил ее я, — они с нами.

— Но они… они же… — На ее сникшем лице появилось слабое оживление; что было причиной этого, я не понимал.

— Ясмин, тебе нужно беречь силы.

— Но умертвия… — натужно выговорила она. — Они ведь могут… пожертвовать…

Ясмин была слишком слаба, но Уизл поспешил продолжить за нее:

— Как Упокоенный, я знаком с жертвенными ритуалами Энтропии, хотя и не сторонник подобных вещей. Служители не одобряют традиционную магию исцеления, практикуя особую форму лечения, которая возможна в рамках их веры. Я полагаю, они могут лишь… забирать силы у одного тела и передавать их другому.

— Передается не все, — прошептала Ясмин. — Часть энергии жизни просто… рассеивается… Во благо Энтропии.

— Если нужно, пусть возьмет мои силы, — немедленно предложил я.

— Нет, — сказала Ясмин, вкладывая огромное усилие в это единственное слово. — Умертвия…

— Она права, — подтвердил Уизл. — Едва энергия начнет покидать тело, ее поток будет невозможно остановить. Лучше использовать одно из умертвий, уважаемый Кэвендиш. Это поможет созданиям упокоиться с миром, как от Разумертвителя; и, несомненно, послужит благородной цели.

— Благородной! — фыркнул Петров. — Ничего, если я сблюю?

Иезекия невозмутимо врезал ему в поддых. Петров сложился пополам и устоял на ногах лишь благодаря умертвиям, крепко державшим его за руки.

— Неплохо, — сказал Кирипао, — только старайся не сгибать запястье.