Избранные произведения в одном томе

— Сержант, — перебила его Фестина, — сколько времени мы работаем с ССС-полями? И до сих пор понятия не имели, что солнце позволяет усиливать их. Если шадиллы сумели одурачить нас в одном вопросе, почему это невозможно в другом? Например, «таблетки молодости» — якобы дар шадиллов, позволяющий продлевать жизнь. Что, если в этих таблетках есть некое вещество, которое очень, очень медленно, на протяжении столетий повреждает человеческий геном, — имеющее кумулятивный эффект, способствующее возникновению умственной регрессии? — Она сердито тряхнула головой. — И «таблетки молодости» — это просто первое, что приходит в голову. Способствующие деградации агенты могут содержаться в любом из так называемых «даров» шадиллов. Или постоянно рассеиваться каким-то другим способом.

— Шадиллы никогда не сделали бы этого! — запротестовала Ладжоли. — Они такие хорошие… такие великодушные…

Ее голос сошел на нет. После всего, что произошло, даже добросердечной великанше стало трудно заставлять себя верить в то, будто шадиллы были великодушными благодетелями.

— Думаю, — заговорил Нимбус, — шадиллы на протяжении вот уже тысяч лет ведут войну с другими разумными расами. Не с целью завоевания территории, а стремясь подавить всякое соперничество. Когда та или иная раса приближается к уровню выхода в космос, появляются шадиллы с охапками даров; и где-то среди этих даров скрыты мины-ловушки, которые постепенно делают расу умственно отсталой и, следовательно, неспособной причинить шадиллам никакого беспокойства.

— Но ведь это ужасно! — воскликнула я. — Лига Наций, конечно, будет против.

— Ничуть, — сказала Фестина, — если этот яд не убивает. И если раса принимает дары добровольно. Лига против открытых убийств, но она и пальцем не пошевелит, если кому-то хочется делать самоубийственно глупый выбор.

— Но зачем шадиллы так поступают? — дрожащим голосом спросила Ладжоли.

— Может, из страха. — Уклод взял ее за руку. — Попробуй встать на их точку зрения. В одном с ними регионе галактики существуют все эти разумные расы, которые мало-помалу развивают собственную технологию. Конечно, шадиллы имеют перед ними преимущество во времени… но, может, они опасаются, что кто-то сумеет догнать их? Что, если другие расы окажутся чуть умнее, чуть удачливее, чуть трудолюбивее? Это может привести к тому, что в конце концов шадиллы будут плестись в хвосте. И как помешать этому? Лига против насилия, поэтому шадиллы не могут открыто уничтожить тех, кто представляет для них потенциальную угрозу. Вот они и придумали обходный маневр.

— Троянские кони, — пробормотал Аархус. — Дары, которые медленно, но верно нейтрализуют любую расу, начинающую наступать шадиллам на пятки. Превращают нас в вялых идиотов наподобие кашлингов. — Он посмотрел на меня. — А то, что они сделали с твоими людьми на Мелаквине, даже еще хуже. Может, вы и вправду для них что-то вроде детей, но они не хотели, чтобы вы взрослели и могли составить им конкуренцию. Поэтому они повредили вас умственно, сделали так, что вы никогда не станете взрослыми.

— Да, — согласился с ним Нимбус, — сохраняя вас в детском состоянии, шадиллы не только избавились от возможных соперников, но и сделали еще более «милыми», если можно так выразиться: общество, состоящее из счастливых здоровых детей, привлекательнее той беспорядочной мешанины, которую представляет собой любая цивилизация взрослых. Когда ваши мозги достигают критической точки «повзрослеть или отключиться», вы, в соответствии с замыслом, засыпаете.

— Не намного лучше смерти, — проворчал Уклод.

— Но гораздо менее огорчительно для шадиллов, глядящих на своих «деток» с небес, — ответил Нимбус. — Сообразительный маленький мальчик, за которым они с таким удовольствием наблюдали триста лет назад, не умер, а просто прилег отдохнуть среди друзей. Может, время от времени шадиллы дают ему какое-то стимулирующее средство, чтобы он проснулся, походил туда-сюда, порадовал их своим детским лепетом, вызывающим такую нежность. А потом они снова уходят — до следующего раза, когда возникнет желание нанести очередной кратковременный визит.

— Черт побери, — прошептала Фестина. — Изящно… и вызывает такое презрение, — она сжала мое плечо. — Если все это правда…

Я ждала, что она сейчас скажет: «Если все это правда, то бедная, бедная Весло! Какая жалость, что твой мозг поврежден! И лишь потому, что создатели хотели видеть тебя привлекательной, но бесполезной. Мы тоже находим тебя привлекательной и восхищаемся твоей наивностью; нам будет очень грустно, когда ты упадешь на землю и больше не встанешь».

Однако Фестина не стала говорить ничего подобного, а просто лишь крепче сжала мне плечо.

Глава 145

Моя клятва