Избранные произведения в одном томе

Как говорил Фигаро, от скуки жиреют только глупцы. Уже на второй день я изнемогал от безделья, а на третий — вышел прополоть грядки на огороде. Вернувшись со службы, дядя на меня напустился:

— Совсем мозгов лишился? А если кто увидит? Марш в дом!

А что в доме интересного? Джафар целыми днями дрых — выздоравливал, а когда не спал, то крутил мне свой любимый ролик о том, как, дескать, он подвел свою семью и что же теперь будет. По-моему, его умственные способности, и прежде не блестящие, понесли тяжкий урон — в поломанной ноге у него мозги, что ли? Я слушал и чувствовал, что сам тупею — то ли от Джафара, то ли от безделья. И работой не отвлечешься; вымыть пол да состряпать ужин — вот и вся моя работа. Я прочитал все пыльные газеты на чердаке. Пробовал читать дядины книжки, но это была такая скукота, что хоть вой. Нормальной литературы дядя у себя не держал — сплошь шибко специальные труды по теории управления, социологии, политике, экономике и, как ни странно, по истории Земли. Уж последнее мне было нужно как толстопяту лишняя нога.

И главное: чувствовать себя дармоедом (да и быть им на самом деле) — это не по мне. Я так и сказал.

— Иди в дом, недармоед, — повторил приказ дядя.

— Сам бы полол грядки, раз мне нельзя, — огрызнулся я. — Гляди, сорняк на сорняке…

Короче, я скучал. Раз в день в глубоких сумерках мне разрешалось навестить Заразу на конюшне. Моя кобыла совсем пришла в себя, встречала меня радостным ржанием, и я тратил на нее не меньше часа — мыл, чесал гриву, задавал корм и болтал с нею ласково. Без этой отдушины я совсем затосковал бы, потому что вести разговоры с дядей мне больше не хотелось. На четвертый день он сам проявил инициативу.

— Есть новости, Ларс. Дуй сюда да нацеди-ка пивка нам обоим.

Я выполнил требуемое и приготовился внимать. Что еще за новости на мою голову?

— Полиция нашла стрелка, — сказал дядя.

— Да? — равнодушно спросил я. — И кто он?

— Ты будто бы не рад.

Я пожал плечами — чему, мол, тут радоваться? В кои-то веки на Тверди нашелся один отважный человек, не побоявшийся выставить в потешном виде нашего премьер-губернатора и земного министра, — и пожалуйста: вся полицейская сволочь поставлена на уши и ловит его. Твердиане ловят твердианина, а прикажи им убить его — убьют! Все-таки люди — большие сволочи. И дядя Варлам с ними.

— Один сумасшедший, — сказал дядя. — Он считался тихим и был отдан семье на попечение, а оказалось, что в тихом омуте черти водятся. Взял на чердаке ружье и пальнул издали в толстопята, потому что цель большая, как в нее не пальнуть? Ну, теперь ружье конфисковано, попечители оштрафованы за невнимание, псих возвращен в лечебницу и все довольны. Чего и следовало ожидать. Ты пиво-то пей.

Мне было не до пива. С одной стороны, я испытал облегчение. Если стрелок — сумасшедший, то ничего они ему не сделают, ну разве что законопатят туда, где ему самое место. Собственно, уже законопатили. Да и мы с Джафаром можем, наверное, вернуться к своим. С другой стороны, было обидно. Что ж это: такое дело кончилось пшиком?

— Это был… настоящий стрелок? — спросил я.

Дядя крякнул.

— Никак не пойму: умный ты или дурачок? Суда по вопросам в твоей голове — умный. Судя по тому, что эти вопросы ты адресуешь лояльному служащему, — тупой. — Глаза его при этом смеялись. — Ладно, будем считать, что ты не лишен интуиции. Меня о таких вещах спрашивать можно, других — не советую. Отвечаю: тот малый не просто слабоумный, а еще и бельмастый на оба глаза. Он бы в толстопята с трех шагов не попал. Так уж получилось, что в распоряжении полиции не оказалось нормального зрячего сумасшедшего. Но это ничего не меняет.

— Значит, настоящего стрелка не нашли? — прозрел я.

— И не найдут, будем надеяться. Какое-то время его еще поищут, но уже более тонкими и менее пожарными методами. Потом перестанут. Дело-то закрыто, причем ко всеобщему удовлетворению. Администрация доказала свою распорядительность и отвела от народа Тверди подозрение в нелояльности. Псих — он и есть псих, с него взятки гладки. Любая комиссия светил психиатрии с Земли признает, что бедняга не в себе. Конечно, никакой комиссии не будет, но Администрация подстраховалась на всякий случай — сыскала настоящего сумасшедшего и объявила его стрелком, вместо того чтобы объявить сумасшедшим настоящего стрелка. Ко всему прочему его ведь не нашли. Пей пиво, пей.

Он и сам долил себе из бочонка и погрузил нос в пену.

— Значит, мы можем вернуться? — с замиранием сердца спросил я.

Дядя отставил в сторону пустой стакан, вытер нос и рыгнул.

— Можете, если хотите неприятностей. Вас считают замешанными и как следует потрясут. Попробуют выйти на настоящего стрелка. Живы, наверное, останетесь, но за здоровье не ручаюсь. У тебя есть запасные почки? Нет? Я почему-то так и думал.

— Что же нам делать? Оставаться здесь мы не…