Избранные произведения в одном томе

Я был легкой мишенью, прекрасным объектом для манипуляций. Я всегда знал, что Фаулз рассказывает не все, что знает об этом деле; собственно, он даже не пытался внушить мне противоположное. Примчаться к нему значило бы добровольно сунуться в волчью пасть. Я вспомнил нарезное помповое ружье, которое он всегда держал под рукой. Очень может быть, что именно из этого ружья были застрелены все трое Вернеев! На целых пять минут я потерял все ориентиры. Но потом я опомнился. Мать всегда мне твердила, что никому нельзя доверять, но я раз за разом поступал наоборот. Раз за разом я расплачивался за свою наивность и едва ли не до кости изгрыз себе от досады локти, тем не менее меня не покидала инстинктивная убежденность, что расстаться со своим простодушием значило бы потерять себя. Поэтому я решил сохранить верность первому впечатлению: человек, написавший «Лорелею Стрендж» и «Сраженных молнией», не мог быть негодяем.

Итак, я взял курс на виллу «Южный Крест».

Мне показалось, что Фаулз уже давно на ногах. Он встретил меня в темной водолазке и замшевой куртке. Писатель казался воплощением спокойствия. По моему ошпаренному виду он сразу понял, что меня пригнало к нему что-то очень срочное.

— Вы должны это посмотреть! — крикнул я, не позволив ему произнести дежурных успокоительных слов.

Вынув из рюкзака ноутбук Одибера, я запустил сначала первую видеозапись, потом вторую. Фаулз просмотрел обе с каменным спокойствием и даже глазом не моргнул, когда Аполлин произнесла его имя.

— Ты знаешь, кто эти двое, пытавшие Шапюи и Амрани?

— Кто первый — понятия не имею. Второго зовут Грегуар Одибер. Я нашел у него в подвале морозильник, где он держал труп Аполлин.

Фаулз сохранил внешнюю невозмутимость, но я почувствовал, что он потрясен.

— Вы знали, что Матильда — внучка Одибера и дочь Александра Вернея?

— Я узнал об этом час назад.

— Почему Аполлин обвиняет вас, Натан?

— Она меня не обвиняет. Она просто говорит, что видела меня в машине в обществе еще одного человека.

— Кто это был? Просто скажите, что невиновны, и я вам поверю.

— Клянусь тебе, Вернеев убил не я.

— Но вы были в тот вечер в их квартире?

— Да, я там был, но, повторяю, я их не убивал.

— Объясните!

— Когда-нибудь я тебе все подробно расскажу, но не сейчас.

Фаулз вдруг занервничал и затеребил пальцами маленький дистанционный пульт размером с брелок автомобильной сигнализации, который выудил из кармана.

— Почему не сейчас?

— Потому что сейчас тебе грозит страшная опасность, Рафаэль! Это жизнь, а не роман, сынок. И это не пустые слова. Аполлин и Карим убиты, и их убийцы по-прежнему на свободе. По неведомой мне причине дело Вернеев снова обрело актуальность. Такая трагедия не может сулить ничего хорошего.

— Как мне, по-вашему, надо поступить?

— Немедленно покинуть остров! — Он рубанул ладонью воздух, потом посмотрел на часы. — В 8 часов отходит первый после снятия блокады паром. Я отвезу тебя на пристань.

— Вы серьезно?

Фаулз ткнул пальцем в ноутбук.

— Ты же видел записи. Эти люди на все способны.

— Но…

— Пошевеливайся! — прикрикнул он, хватая меня за руку.

В сопровождении Бранко я затрусил за писателем к его машине. Сначала «Мини-Мок», простоявший без дела не одну неделю, не желал заводиться. Я уже решил было, что Фаулз в спешке забрызгал свечи, но при последней попытке оживить двигатель произошло чудо: он нехотя заворчал. Бранко успел запрыгнуть к нам, и машинка с откидным верхом, без дверей — по-моему, это ужасно неудобно! — промчалась по грунтовке сквозь лесок и выскочила на асфальт.

Дорога до парома далась нам нелегко. Робкие проблески утреннего солнца так и не смогли пробить тусклую пелену, в небе набухли хмурые тучи, словно намалеванные дрянным угольным карандашом. Поднялся ветер, принявшийся испытывать на прочность наше хлипкое ветровое стекло. То был не ласковый влажный ветерок с востока и не привычный мистраль, разгоняющий тучи и оставляющий после себя синее небо, а леденящий, словно стегающий кнутом ветер с самого полюса, сопровождаемый молниями и громовыми раскатами, — «черный мистраль».

В порту у меня возникло впечатление, что я попал в город-призрак. Улицы были затянуты туманом, дома и корпуса катеров обвивали ленты перламутровой взвеси. Настоящее гороховое пюре, в нем ничего не стоило увязнуть. Фаулз остановил машину перед портовой будкой и сам отправился за билетом для меня. Потом он проводил меня на паром.

— Почему бы вам не уплыть вместе со мной, Натан? — спросил я его, ступая на трап. — Вам ведь тоже грозит опасность?

Он, оставшись на причале с собакой, отверг мое предложение, покачав головой.

— Будь осторожен, Рафаэль.

— Уплывем вместе! — взмолился я.

— Это невозможно. Разжегший огонь обязан его потушить. Мне нужно кое с чем покончить.

— С чем покончить?

— С бедой, которую несет чудовищная машина, запущенная мною двадцать лет тому назад.