Избранные произведения в одном томе

Все было сказано теперь ясно и определенно, но я решил предпринять еще одну попытку обозначить хоть какие-то сроки нашего соглашения, так что осторожно поинтересовался:

Если все пойдет хорошо, и вы дадите согласие — даст бог, так и случится, — когда я могу снова обратиться к вам за благословением?

Как только возникала необходимость давать внятный и точный ответ, Джойс становился угрюмым. Он посмотрел на дочь, затем на меня, погладил ее по голове, а затем сказал:

Вот когда найдется сокровище Ноккалтекрора, тогда и приходите, и требуйте ее! Сразу все и получите!

У меня мелькнула дикая мысль, что все мы и вправду находимся под заклятием горы и что в моих силах управлять ее стихиями, а потому я неожиданно для себя с легкостью ответил:

Тогда я могу потребовать ее сейчас!

Что? — он был удивлен и разгневан.

Сокровище Ноккалтекрора здесь. Вы держите его в своих руках!

Ах вот оно что! И вы, конечно, решили ограбить меня! — он усмехнулся. — Ступайте! Мне уже хватит вашего общества! Даже дочь и то хотела немного побыть наедине со мной.

Я поклонился и развернулся к двери, но на самом пороге меня остановил голос Джойса:

Постойте! В конце концов, молодость дело такое. Кажется, вы не причините вреда.

Он потянул мне руку, и я охотно пожал ее. С этим жестом между нами и вправду установилась новая связь, при дававшая мне уверенности. Я решился с делать шаг к Норе и коснуться ее руки — и она не отстранилась, я поцеловал тыльную сторону ее ладони, поклонился и вышел. Но едва за мной закрылась дверь, Джойс тоже покинул дом и снова окликнул меня:

Заходите через часок, — предложил он и вернулся к себе.

Я бесцельно бродил среди скал, карабкался по узким каменистым тропам Полей Утесов, шагал сквозь высокую траву, густо разросшуюся за время частых дождей, и, наконец, оказался на том самом плато, где отыскал Нору. Я сел на тот же самый валун, где мы сидели с возлюбленной, я чувствовал, что готов целовать эту скудную землю, по которой она ступала. Я горячо молился, и сердце мое пылало от неукротимой любви. Будущее представлялось в самом радужном свете, и я готов был все сделать для прекрасной Норы. Если бы это было в моих силах, я бы вознес ее над землей, чтобы ни одна колючка, ни один камень не причинили ей боль или неудобство.

Когда миновал час, я пошел назад к коттеджу. Дверь была открыта, но я постучал. Нежный голос пригласил меня войти. Нора ждала меня в центре комнаты, лицо ее сияло, хотя еще видны были следы недавних слез. Я догадался, что время, проведенное мною среди скал, не прошло даром для дочери и отца, которые смогли наедине поговорить открыто, от всего сердца. Старая любовь соединилась с новой, и жизнь для Норы стала полнее и ярче. Я подумал, что отец наверняка нашел в себе силы принять счастье своей дорогой дочери. Без лишних слов я заключил ее в объятия, и она отозвалась без ложной стыдливости, доверчиво и нежно. Господь свидетель, как велика истинная любовь и как чисты ее пути и помыслы!

Мы сели бок о бок и принялись говорить о чувствах и о мелочах жизни, о пустяках и о том, что важно для влюбленных, мы вместе строили дом нашей надежды. Ничто не омрачало наши мысли, лишь тень солнца, клонящегося к закату, постепенно погружала комнату в сумрак. Длинные, косые лучи рисовали на полу бриллиантовый узор, повторяя рисунок оконного переплета, потом эти пятна стали бледнее, поднялись на стену напротив. Так и сидели мы, пока не услышали голос Джойса:

Весь день думаю, думаю, и, пожалуй, это удивительно счастливый день для всех нас. Полагаю, сэр, что человек, завоевавший сердце моей дочери, может гордиться этим. У нее золотое сердце! Я должен вручить ее вам! Простите уж, сперва меня одолели опасения. Но уверен, что вы будете хорошо заботиться о моей девочке. Для меня она всегда была и остается зеницей ока. Не обманите ее доверия! Он помедлил мгновение, а потом протянул мне руку, а Нора бросилась ему на шею, прижалась к отцовской груди и пролепетала:

Папа, дорогой, ты так добр! И я очень, очень счастлива! — потом она взглянула на меня, положила ладонь на мою руку и сказала со всей серьезностью: — Теперь он и для тебя будет отцом. Люби и почитай его так же, как я!

Хорошо, — ответил я, и мы, все трое, соединили руки.

Прежде чем уйти, я сказал Джойсу:

Вы сказали мне, что я смогу потребовать ее, когда будет найдено сокровище горы. Ну что же. Дайте мне месяц, и, возможно, некое сокровище нам найти удастся.

Я не хотел признаваться ему сейчас в покупке прежнего его участка, чтобы сделать сюрприз позже.

Что вы имеете в виду? — удивился он.

Скажу через месяц. Или раньше — если ход дела ускорится. Но доверьтесь мне — обещаю нечто приятное.

Джойс улыбнулся и покачал головой, вероятно, приписав мои слова горячности молодого и влюбленного человека.

Нора вышла на порог, чтобы проводить меня, и поцеловала, покраснев, словно роза. Мы еще немного помедлили, прежде чем расстаться. От ворот я оглянулся: отец и дочь стояли перед домом и смотрели мне вслед. Рука его лежала на ее плечах, а ее голова склонилась на отцовскую грудь.