Избранные произведения в одном томе

Кондуктор улыбнулся.

«А знаете, — сказал он мне, — вы проявили большие познания как в топографии, так и в проблеме. И поэтому вы хотите сойти с поезда? Так вам это не удастся. Сказать, почему? Мику Девлину поручили вести этот поезд, потому что он самый рисковый машинист на нашей линии. Его прозвали Мик-Дьявол, и сейчас он гонит поезд вперед, выжимая из него все, на что тот способен. Послушайте, он делает чистых семьдесят миль в час. Мик свою работу знает, и, думаю, вам всем надо не суетиться, а сидеть смирно, пока наш Дьявол держит руку на дросселе».

— За удачу Мика! — с энтузиазмом воскликнул машинист паровоза.

— Тихо, тихо! — закричали остальные, которые заинтересовались этой историей, и суфлер продолжал:

— Я спросил кондуктора: «А почему ему надо ехать так быстро?»

«Вот теперь вы заговорили правильно, — ответил он, — и, раз уж вы так много знаете, я вам скажу еще больше. Мик знает, что делает; то, чего он не знает о локомотивах, мостах и наводнениях, и знать не стоит. Понимаете? Мы сегодня переберемся через участок Байу-Пьер и, возможно, проедем по мосту последними до того, как начнется наводнение. Вы знаете о некоторых опасностях, но далеко не столько, сколько знает Мик. Кто-то ввел вас в заблуждение рассказами о болотах, а вы поверили ему даже не как Евангелию, но как всем Евангелиям вместе взятым. Инженер участка — специалист постоянный, и он смотрит на свою работу с точки зрения статичной силы, а особая область Мика — это динамика, понимаете? Он знает все об опасностях, о которых вам наболтал инженер, и рискует вслепую, так как ничего не может поделать. Если где-то смыло часть моста или произошло обрушение, то мы все в любом случае отправимся в мир иной. Но есть и другие опасности, о которых знает Мик, знаю я и, возможно, инженер участка тоже о них знает, хоть и не говорит, потому что они выходят за рамки его профессиональных интересов».

«Какие еще другие опасности?» — выдохнул я, изображая всю доступную мне невозмутимость, потому что в дверях столпилось много людей со смертельно бледными лицами. Кондуктор ответил с улыбкой: «Наверно, лучше мне объяснить, — здесь он искренне рассмеялся, — хотя, должен сказать, некоторые из вас считают довольно утомительным слушать лекцию о грядущих опасностях, пока некий безумный ирландец увлекает вас всех к гибели. Ну, да будет так! Ваш собственный босс подписал контракт, железнодорожная компания дала на него согласие, а мы с Миком взялись его выполнить. Наш диспетчер сказал, что мы должны высадить вас в Нэшвилле, невзирая на наводнение, и мы это сделаем, если будет на то воля Господа. А какова воля Господа, мы постараемся узнать точно. Понимаете, этот потоп продолжается уже почти неделю. Наводнения на таком большом участке, как Байу-Пьер, как правило, обладают недостаточной силой, чтобы смыть мост напрочь, как это делает море или большая река. Но оно может его ослабить. Вода постоянно создает водовороты вокруг основания свай и размывает известковый раствор между кирпичами быков[190]. Их очень много у того моста, к которому мы приближаемся, потому что, хотя вы с трудом в это поверите, когда увидите его, это всего лишь плоская долина, по которой там и сям бегут ручейки. Но только не в дни наводнений. Тогда быки или кирпичная кладка таким образом ослабевают, хоть и продолжают стоять, как раньше, пока не получат удар — и вдруг все разваливается на куски. Вы понимаете, что это значит? Каждый бык держит кусок моста; и если он рушится, то рушится весь мост. Вы когда-нибудь думали о собственном весе поезда? Такой, как наш — паровоз с тендером, тормоза, товары, пассажиры, — весит больше полумиллиона фунтов. Поместите его внезапно на одну из этих качающихся свай или на один из ослабевших быков, и что произойдет? Вся эта чертова штука рассыплется, развалится, согнется или скрючится; и все это, заметьте, при отсутствии постоянного напора воды, которая смоет остатки известкового раствора, когда он развалится. Поэтому, проехав по мосту, мы вызовем тот подмыв и обрушение, которого опасается инженер участка».

Кочегар сделал паузу, и сквозь биение собственного сердца и пульсирующую боль в голове я услышал прерывистые женские стоны и рыдания — все были слишком напуганы, чтобы кричать. Снаружи доносился мерный грохот колес и пыхтение паровоза, мчащегося на всех парах. Кондуктор пристально вгляделся в наши лица, а потом продолжал: «Так вот, Мик все это знает, и он также знает, как свести риск к минимуму. Этим он сейчас и занят; вот почему он мчит с такой скоростью! Мик идет напролом!»

«Зачем?» — выдохнула одна из дам, с глазами, круглыми от испуга, как у птички. Кондуктор одобрительно кивнул.