Избранные произведения в одном томе

С течением времени мои блуждания привели меня в окрестности Монружа, и я увидел, что здесь находится таинственный, неисследованный край для социальных исследований, страна, изученная так же мало, как и окрестности истоков Белого Нила[263]. И поэтому я твердо решил, философски выражаясь, изучить тряпичника — его жилище, жизнь и средства к существованию.

Эта работа была неприятной, трудновыполнимой и давала мало надежды на достойное вознаграждение. Тем не менее, несмотря на доводы разума, победило упрямство, и я принялся за новое исследование, вкладывая в него больше энергии, чем в любое из прежних, ведущих к достойной и прибыльной цели.

Однажды, вечером ясного дня, ближе к концу сентября, я вошел в эту святая святых города отбросов. Очевидно, это место было признанной обителью многих тряпичников, потому что в расположении куч мусора у дороги наблюдалась некоторая упорядоченность. Я прошел среди этих куч, стоящих подобно часовым, полный решимости проникнуть дальше и проследить за тряпичниками в местах их обитания.

Проходя мимо, я замечал за скоплениями мусора редкие фигуры, сновавшие взад и вперед; они явно с интересом следили за любым чужаком, приходящим сюда. Этот район напоминал маленькую Швейцарию, и по мере продвижения вперед мой извилистый путь смыкался у меня за спиной.

Вскоре я попал в место, похожее на маленький город или общину тряпичников. Там было много лачуг или хижин, какие можно встретить в отдаленных частях Алленских болот[264]

, — грубых построек с плетеными стенами, облепленными грязью, и крышами из грубой соломы, выброшенной из конюшен, — в такие постройки не хочется заходить, чтобы их осмотреть, и даже на акварельных рисунках они будут выглядеть живописными, только если их тщательно обработать. Среди этих хижин стояло самое странное приспособление — не могу назвать его жилищем — из всех, какие я когда-либо видел: огромный старый гардероб, колоссальный предмет мебели из будуара Карла VII или Генриха II[265], переделанный в жилище. Двойные двери были распахнуты настежь, так что весь домашний скарб открывался взорам публики. В открытой части гардероба находилась обычная гостиная, размером примерно четыре на шесть футов, в которой сидели вокруг угольной жаровни и курили трубки не меньше шести старых солдат Первой республики в рваных и заношенных до дыр мундирах. Очевидно, они были из разряда «подозрительных лиц»: затуманенные глаза и отвисшие челюсти ясно свидетельствовали об общей любви к абсенту; а в их глазах застыло то мучительное бессилие, которое характерно для дошедшего до крайности пьяницы, и то выражение сонной свирепости, которая следует за выпивкой. Вторая сторона гардероба оставалась такой, какой была изначально, с нетронутыми полками, только они были прорезаны до половины глубины, и на каждой из шести полок устроена постель из тряпья и соломы. Полдюжины почтенных обитателей этого сооружения с любопытством посмотрели на меня, когда я проходил мимо, а когда я оглянулся, пройдя немного вперед, то увидел, что они совещаются шепотом, соприкасаясь головами. Мне это совсем не понравилось — место было совершенно безлюдным, а эти люди казались очень опасными. Тем не менее я не видел причины для страха и пошел дальше, все больше углубляясь в эту «Сахару». Проход был довольно извилистым, и, сделав несколько виражей, будто фигурист на коньках, я совсем запутался и перестал ориентироваться на местности.

Углубившись немного дальше и обогнув наполовину сформированную кучу тряпья, я увидел старого солдата в потрепанной форме, сидящего на охапке соломы.

— Привет! — сказал я про себя. — Солдаты Первой республики[266] здесь хорошо представлены.

Когда я проходил мимо, старик даже не взглянул на меня, упорно глядя в землю. И я снова подумал: «Смотри, что может сделать жестокая жизнь на войне! Для этого старика любопытство осталось в прошлом».

Однако сделав несколько шагов, я внезапно оглянулся и увидел, что любопытство не умерло, потому что ветеран поднял голову и смотрел на меня с весьма странным выражением на лице. Мне он показался очень похожим на шестерых почтенных обитателей гардероба. Когда ветеран увидел, что я смотрю на него, он уронил голову на грудь, а я пошел дальше, выбросив его из головы и отметив только странное сходство между старыми вояками.

Вскоре я встретил еще одного старого солдата в такой же позе. Он тоже не замечал меня, когда я шел мимо.

К этому моменту наступил поздний вечер, и я начал подумывать о том, что пора возвращаться. Я повернул обратно, но увидел множество тропинок, извивающихся между горами тряпья, и не мог понять, по какой из них мне идти. Попав в затруднительное положение, я хотел найти кого-нибудь и спросить дорогу, но никого не увидел, поэтому решил пройти еще немного вперед и попробовать найти какого-нибудь человека, но не ветерана.