Избранные произведения. V том

— Папа умер. Давным-давно. — Он всегда добавлял «давным-давно», чтобы люди не рассиропливались.

— А как его звали? — Но прежде чем Бобби успел ответить, Аланна Файлс сказала сама — ее накрашенные губы произнесли будто волшебное заклинание:

— Может, Рэнди? Рэнди Гаррет, Рэнди Грир, ну, что-то похожее?

На миг Бобби до того обалдел, что не мог произнести ни слова. Из него словно весь дух вышибло.

— Рэндолл Гарфилд. Но откуда…

Она обрадованно засмеялась. Грудь у нее всколыхнулась.

— Да по твоим волосам больше всего. Ну и веснушки… а еще этот трамплинчик… — Она наклонилась, и Бобби увидел верхнюю половину гладких белых грудей. Они показались ему большими, точно бочки. Она легонько провела пальцем по его носу.

— Он приходил сюда играть на бильярде?

— Не-а. Говорил, что с кием у него не задается. Просто выпьет пива, а иногда… — Она быстро задвигала рукой, будто сдавала карты. Бобби вспомнился Маккуон.

— Угу, — сказал Бобби. — Он на любой неполный стрет клевал, как мне говорили.

— Ну, этого я не знаю. Но он был хороший человек. Приходил сюда по понедельникам вечером, когда тут всегда ну просто как в могиле, и через полчаса с ним все начинали смеяться. Он играл песню Джо Стэффорда — не помню названия, — заставлял Лена включать проигрыватель. Настоящий миляга, малыш, потому-то я его и помню; миляга с рыжими волосами — большая редкость. Пьяных он не угощал, был у него такой пунктик, а так — последнюю рубашку был готов для тебя снять. Только попроси — и пожалуйста.

— Но он вроде бы много денег проигрывал, — сказал Бобби. Ему не верилось, что он ведет этот разговор, что встретил кого-то, кто был знаком с его отцом. Ну да, наверное, многие открытия так и происходят — благодаря случайности. Просто живешь себе, занимаешься своим делом, и вдруг прошлое так тебя и захлестывает.

— Рэнди? — Она вроде бы удивилась. — Не-а. Заглядывал выпить — раза три в неделю, ну, понимаешь, если оказывался поблизости. Он не то недвижимостью занимался, не то страхованием, не то продавал что-то или…

— Недвижимостью, — сказал Бобби. — Он занимался недвижимостью.

— …и тут рядом была фирма, куда он приезжал. Промышленное строительство, если не вру. Так недвижимостью? Ты уверен, что не медикаментами?

— Нет, недвижимостью.

— Странно, как работает память, — сказала она. — Что-то будто вчера было, но чаще время проходит и зеленое оборачивается голубым. Ну да, все эти фирмы — черные костюмы, белые воротнички — отсюда попропадали.

Она печально покачала головой.

Бобби не интересовало, как отрущобился этот район.

— Но когда он все-таки играл, то проигрывал. Пытался дополнить неполный стрет и всякое такое.

— Это тебе мать нарассказала?

Бобби промолчал.

Аланна пожала плечами. Спереди это у нее получалось очень интересно.

— Ну, это ваше с ней дело… да и, может, твой отец наличность где-то еще спускал. Я только знаю, что здесь он раза два в месяц сидел со своими знакомыми, играл, может, до полуночи, а потом отправлялся домой. Просаживай он много или выигрывай, я бы, наверное, помнила. А я не помню. И значит, он почти каждый вечер сколько проигрывал, столько и выигрывал. А это, кстати, показывает, что в покер он хорошо играл. Получше всех этих. — Она показала глазами в ту сторону, куда ее брат увел Теда.

Бобби смотрел на нее, совсем сбитый с толку. «Твой отец не оставил нас купаться в деньгах», — любила повторять его мама. Аннулированная страховка, пачка неоплаченных счетов. «А я даже ничего не знала», — сказала она еще весной, и теперь Бобби казалось, что это подходит и к нему: «А я даже ничего не знал».

— Он был настоящий красавец, твой отец, — сказала Аланна. — Нос, как у Боба Хоупа, и вообще. Думается, можешь на это рассчитывать. Ты вроде бы в него пошел. А девочка у тебя есть?

— Да, мэм.

Так неоплаченные счета — выдумка? А что если? Если страховая премия была получена и где-то спрятана, может, на счете в банке вместо страниц каталога? Пугающая мысль: Бобби не мог себе представить, зачем бы его матери понадобилось внушать ему, будто его отец был

(низкий человек, низкий человек с рыжими волосами)

скверный человек, раз он таким не был, и все-таки… все-таки ему чудилось, что это — правда. Она умела злиться, вот что отличало его мать. Умела так злиться! И тогда она могла сказать что угодно. И, значит, возможно, что его отец — мать никогда не называла его «Рэнди» — раздал слишком много последних рубашек прямо со своей спины и разозлил Лиз Гарфилд до безумия. Лиз Гарфилд рубашек не раздавала — ни со своей спины, ни с чьей-нибудь чужой. В этом мире свои рубашки надо беречь, потому что жизнь несправедлива.

— А как ее зовут?

— Лиз. — Он был ошеломлен, совсем как когда вышел из темного кинотеатра на яркий солнечный свет.

— Как Лиз Тейлор. — Аланна одобрительно улыбнулась. — Красивое имя для подружки.

Бобби засмеялся в легком смущении.

— Нет, это моя мама Лиз. А мою девочку зовут Кэрол.

— Она хорошенькая?