Избранные работы

Как Лангерман нравственно воспитывает, как он, например, борется с наклонностью к воровству, – это тоже совершенно в духе Песталоцци. Он берется за маленькую изловленную воровку; ни слова о наказании или угрозе наказанием – он объясняет ей строго, деловито, с полным спокойствием, как будто бы речь идет о ком-то другом, как она совершенно естественно дошла до такого проступка и спрашивает ее, хочет она избавиться от этого недостатка и желает ли, чтобы он помог ей в этом. Конечно, она хочет. Но как это сделать? Никаких предостережений или общих представлений, никакой прямой апелляции к разуму и совести, а спокойное, соответствующее делу общее обсуждение, свободно, по Сократу: как сделаться сильным телесно? Конечно, путем упражнения. Значит, можно сделаться сильным и в других отношениях, т. е. можно выучиться тому, чего еще не можешь, упражняясь в нем. Для этого упражнения девочке дается на сохранение небольшая сумма из сберегательной кассы школьного союза – тайно (знает об этом только избранная кассирша), сначала на полдня, потом на целый день, затем на несколько дней и т. д., до тех пор, пока она, к своей большой радости, не убедится в том, что достигла желанного. Только теперь с ее согласия все это – погрешность и победа – сообщается классу. И класс отвечает на это странное разоблачение тем, что выбирает девочку кассиршей. И дело идет хорошо!

Если бы какой-нибудь идеолог решился выставить что-либо подобное как теорию, выработанную за своим письменным столом, или автор педагогических романов осмелился бы создать что-либо подобное, то его осыпали бы насмешками и назвали бы безмозглым дураком. По отношению же к опыту придется, конечно, молчать. Удивительно, собственно, что описание таких опытов производит на нас впечатление рассказов о чуде. Разве за все эти многие столетия мы еще никогда действительно не вступали на такой скромный путь «природы»? Как я уже сказал, само дело не ново ни в теории и ни в практике; ново и крайне невероятным кажется нам только то, что один из нас

не только верит и знает, но и действует в этом духе.

Так, маловероятной представляется нам возможность когда-нибудь серьезно воспользоваться своим знанием и верой и работать, руководясь ими; настолько привыкли мы ходить на помочах во всем, где речь идет не о мышлении и вере только, но также о деле, и привыкли предполагать, само собой разумеется, что и другие поступают так же.

Полагаю, что я уже достаточно сказал, чтобы мы были вправе сделать теперь из сказанного полезное применение. Мы чувствуем, думается мне, чего недостает нашей школе. Мы ясно видим по крайней мере то направление, в каком дело должно измениться. Мы вправе сказать себе: это направление согласуется вполне с общим направлением, в каком пошла вся наша

работа в деле дальнейшего образования подрастающих и взрослых. Но мы, конечно, должны быть серьезно озабочены вопросом о том, не безнадежна ли задача исправить post factum примененными средствами недостатки воспитания, которое построено, по-видимому, вообще на ложной основе, и потому на этом пути мы не можем взрастить ничего цельного, ничего действительно коренного в своих воспитанниках.

Между тем не следует недооценивать, во-первых, того, что могут сделать все-таки отдельные деятельные учителя даже при такой школьной системе, какая есть. Мы далеки от мысли проявлять неблагодарность по отношению к работе народной школы: если в школе достигаются не вполне удовлетворительные результаты, то общие трудности системы, при которой должна работать школа, снимают именно с отдельного учителя ответственность и тем более повышают его заслуги, когда ему удается все-таки добиться кой-каких результатов. Во-вторых, мы всегда должны считаться главным образом с тем, сколько дорогая нам природа или, вернее, жизнь дополняет и исправляет совершенно незаметно, без лишнего шума, без всяких союзов и теоретических рассуждений. У кого сердце, чувство и рассудок получили еще в семье верное направление, тот найдет в нашей школе достаточно поощряющих импульсов. Большего ему и не надо, потому что в остальном он сам откроет себе глаза, воспользуется своим рассудком и постарается – что лучше всего – создать что-нибудь и устроить в своей сфере, как бы мала она ни была. Именно такие люди позднее охотно и с благодарностью принимают помощь для дальнейшего свободного образования, и она им приносит наибольшую пользу, и именно они, подвинувшись в своем развитии вперед, проявят желание и способность оказать такую же помощь другим. Правда, опыт показывает нам, что из сотен тысяч таких людей наберется едва ли и несколько сотен. Это можно объяснить теми общими основаниями, которые я уже осветил немного. Но за них мы не ответственны.