Избранные рассказы (СИ)

-Красиво ты говоришь, отец Александр! Да только кому она нужна, красота энта? Пашка вновь наполнил стаканы и выпил с какой-то злостью. Выдохнул, хрустнул огурчиком. -Нету у нас времени. Нам вить всю страну подымать надо. А вокруг контры развелось, цельное море. И они с нами тоже не задушевные разговоры вести будут. Забыл, что они творят по всему уезду? Кажинный день убивают, грабят, насилуют. А я с ними опосля всего разговоры говорить буду? Нет уж, попадись ко мне эдакая контра – мигом к стенке.

Отец Александр хотел что-то возразить, как неожиданно раздались гулкие звуки выстрелов. Кто-то щедро, от всей души палил так, словно стремясь как можно скорее израсходовать свои запасы. Взлаяли собаки, грохнул взрыв. Тут же всю деревню пронзил бабий вскрик. И так же внезапно оборвался. -Антоновцы! – выдохнул Пашка. Рука дернулась к кобуре и выхватила наган. Пашка быстро вытащил обойму и пересчитал патроны.

-Ах, ты, мать твою! Всего пяток остался. Но ничего. Хоть пару гнид за собой, но утащу! -Куда ты!

Священник схватил его за рукав и оттащил от двери. Быстро отомкнул крышку подпола и впихнул туда ошалевшего Пашку. Затем надвинул на крышку домотканый ковер и сел за стол. Спустя пару минут в комнату ворвалась разношерстная толпа. В основном мелькали крестьянские полушубки, но нашлись и пара шинелей, и матросский бушлат, не обошлось и без вездесущих казаков. Комната тут же наполнилась запахом сивухи, давно не мытых тел, и злобным гомоном. -А ну поп, сказывай, где эта красная сволочь? Куды его дел?

-Да что спрашивать – плетей ему отсыпать, мигом скажеть! Неча ево жалеть! -Цыц! – гаркнул одетый в форму казачьего есаула ражий детина. Шум моментально стих. Есаул подошел к священнику, наклонился над ним и произнес тихим недобрым голосом:

-Кажи сразу, поп, куда этот краснопузый девался, иначе пожалеешь, что на свет родился. Священник медленно встал. Слегка дрожащими руками поправил крест и разгладил складки своей рясы. Затем так же тихо, но с достоинством ответил:

-Не боишься Бога, казак? Он все видит, все ведает. В дом служителя Божьего с оружьем ворвался, угрожаешь. Не страшно тебе будет потом, в день последнего суда? Есаул даже отшатнулся, словно от удара. Потом опомнился, подскочил к священнику и ударил его наотмашь.

-Сказывай, курва, куды Пашка ушел? Видели, как он к тебе шел. И ежели не скажешь, то мы с тебя кожу сдерем, с живого. Заставим твой язык развязаться. Хватайте его! А на последнем суде мы сами с Богом разберемся. Ты нас им не стращай. Мы жизнью пуганые! Стоявшие вокруг вмиг навалились на священника и стали крутит ему руки.

-Вот мы тебе сейчас всыплем, ежель ты нам по добру, по здорову, не желашь выдать красного. И будем пороть покудова не сознаешься. В этот миг дверца подпола слегка приподнялась, и послышался Пашкин голос.

-Не трогайте его, выйду я. -А-а, вражья сила! Ну выходи. Мы чичас тебе покажем, как последнее у крестьянина отбирать. Умоешься кровавыми слезами.

-Будет тебе за наши страдания! -А ну, вылазь, вражина!

И не сдерживая себя, есаул с силой пнул по крышке. -Только отца Александра не трогайте. Он тут совсем не причем.

-Давай вылезай, а то мы тебя заждались, гостя дорогого. И пистоль бросай для началу. А то напугаешь нас всех. Комната при этих словах аж вздрогнула от последовавшего за этими словами гнусного ржанья. Крышка подпола приподнялась еще, и на пол брякнулся наган. Затем показался сам Пашка. Стоявший поблизости плюгавый мужичок, в котором отец Александр признал бывшего лавочника, пихнул Пашке сапогом в лицо и натужно выдохнув, ударил прикладом винтовки по спине.

-Ну что, попался, голубчик? Ущучили мы тебя, коммуняка, язви тя! Ну, держись. Теперича за все ответишь. И за лавку мою, тобою от меня заграбленную, сполна рассчитаемся. Говоря так, он медленно приподнял винтовку и передернул затвор. Но есаул, перехватил его руку и пихнул в сторону.

-Погодь, Митрич, такой суке, как он, легкая смерть не к лицу. Мы яво, аки мученика, на тот свет предъявим. Вяжите его, штоп не рыпался. -Побойтесь Бога! – прорезал комнату гневный голос священника. -Пока не поздно, прекратите, иначе проклятие падет на вас всех, до седьмого колена! Этого ли хотите вы, пришедшие с насилием в дом служителя церкви? Не сатана ли зовет вас на свои пиршества?

-А ну, заткните ему глотку! – скомандовал есаул. -Тоже, значица, в красные переметнулся? Ну, мы из тебя сейчас быстро красного попа сделаем. Эй, Ванин, Пилипенко, давайте-ка, вразумите попа, всыпьте ему, чтоб покраснел. Штоб кровушкой своей изошел на красное поповство. Из толпы вывернулись два казака, оба с сизыми носами, с недобрыми тяжелыми взглядами закосневших в жестокости глаз. У каждого в руке качалась нагайка, со свинчаткой на конце.

-Ну что, поп, давай посмотрим, как ты сейчас покрутишься. Но не успели они приступить, как в комнату влетел некто, в офицерском полушубке и папахе. -Ваше благородие! Спымали мы вахлака! – радостно сообщил есаул. -Вот они, оба-двое. В подполе сидел, а поп яво покрывал, значица.