Избранные стихотворения

Образ упругого лука приходил на ум Андрею Белому, когда он видел сдержанные и точные, властительные жесты Брюсова, работавшего в редакции, у телефона, «в наглухо застегнутом сюртуке». Волошин уловил в Брюсове, тогда же, при первой встрече, нечто исконно-народное, по-раскольничьи непреклонное. При всей светскости и европейской изысканности манер поэта, его «крепкая мужицко-скифская натура», «складка упрямства» не могла ускользнуть от проницательного взора. Валерий Брюсов — этого нельзя забывать — был внуком крепостного крестьянина-костромича. «Во мне вдруг вздрогнет доля деда, кто вел соху под барский бич», — писал он. Даже в яростной одержимости Брюсова науками, знанием, в цепкой его рабочей самоотверженности видится нечто такое, что было свойственно тогдашним ученым — выходцам «из низов», из народа.

Когда грянул Великий Октябрь, Брюсов безоговорочно встал на сторону революции. Пренебрегая враждебным отношением былых литературных соратников и во многом перечеркнув свое прошлое, он не прекращает писать, создает немало живых, полнокровных стихотворений, отразивших то сказочно-бурное время. Неустанный искатель, Брюсов стремится в эти годы нащупать новые формы в поэзии, новый язык, хочет сомкнуть поэзию с точной наукой, не успев, правда, достигнуть в своих опытах достаточно убедительных результатов. Брюсов активно сотрудничает с органами новой власти. В 1919 году он вступает в Коммунистическую партию. Он берет на себя множество обязанностей, связанных с просветительной работой Советского правительства, с охраной культурных ценностей. Книжная палата, Наркомпрос, организованный по почину Брюсова Литературный институт — таковы лишь отдельные вехи его широкой деятельности после Октября. Самоотверженная работа Брюсова, ректора и профессора Литературного института, по подготовке новых писательских кадров многим памятна еще и теперь.

В годы зарождения советской литературы Брюсов явился одним из ее учителей и пестунов. Несмотря на былые пристрастия, он во всех своих отзывах и многочисленных статьях по вопросам поэзии советской поры был удивительно объективным. Высоко ценил Маяковского и Есенина, любил талант Пастернака, замечал и поддерживал молодых поэтов из рабочих и крестьян. В литературных журналах тех лет рассыпан целый ворох брюсовских очерков и критических заметок, точных и глубоких по мысли, отточенно-изящных и одновременно строгих по исполнению.

16 декабря 1923 года советская общественность торжественно отмечала пятидесятилетний юбилей Брюсова. Чествование поэта происходило в Москве, в Большом театре. Специальным постановлением Президиум ВЦИК отметил заслуги Брюсова перед страной и выразил ему благодарность. Но здоровье Валерия Яковлевича было подорвано — в октябре 1924 года, через девять месяцев после юбилейных торжеств, Брюсов скончался от крупозного воспаления легких.

«Все мы учились у него, — писал Сергей Есенин, откликаясь на смерть Брюсова. — Все мы знаем, какую роль он играл в истории развития русского стиха…»

Сборники зрелых стихов Брюсова, начиная с «Tertia vigilia» («Третья стража»), составили в нашей поэзии целую эпоху. След его жизни и труда в истории русской культуры неизгладим.

Листая книги Валерия Брюсова, словно бы путешествуешь во времени и пространстве, озираешь огромный лик земли. Перо его коснулось всей истории человечества — от легендарной Атлантиды, в былое существование которой он горячо верил, до героических лет Октября. Надо почувствовать, как мощны и красочны аккорды стихотворения «Конь блед», ощутить пушкинскую чистоту и окрыленность «Ахиллеса у алтаря», могучую пластику звука в сонете «Ассаргадон» и в строфах «Служителю муз». Надо увидеть, как много глубоких, хотя порой и до крайности сжатых, образов и наблюдений в его стихах о России, чтобы понять слова Горького, обращенные к Брюсову: «Вы — поэт божией милостью…»

Стихи Брюсова достойны того, чтобы их знали новые поколения советских читателей. Пусть эти стихи порою трудны, требуют известной подготовки, зато как они обогащают нашу мысль, радуют своей строгою красотою. И ведь говорил же А. В. Луначарский, которому было доступно в искусстве многое, что «читать Брюсова — огромное наслаждение…»

Николай Банников

НА ЖУРЧАЩЕЙ ГОДАВЕРИ