Изгиб грани

Половину длины центрального прохода занимал каменный стол. Сейчас около него столпилось два десятка стражей в лёгкой одежде без доспехов и оружия. Четверо из них сидели за столом и, перебивая друг друга, оживлённо говорили. Другие великаны сгрудились вокруг и внимательно слушали. На краях стола теснились сдвинутые в кучу чаши, кубки, большие сферические сосуды с узкими горлышками, корзины с фруктами. В центре лежала моя шляпа-афганка. Как только мы переступили порог, обитатели казармы, как по команде замолчали, разом повернулись в нашу сторону и замерли. Только один выскочил вперёд, отшвырнув ногой табурет, и с налитыми кровью глазами заревел:

– Синенмут, хвост дохлой обезьяны! Ты кого привёл!? Этот урод покалечил моего брата!

Синенмут широко расставил ноги, подбоченился и громко, но спокойно ответил:

– Попридержи язык, Гирсумут, не то онемеешь раньше срока. Считай, что я не слышал, как ты меня назвал. Или ты настаиваешь?

– Нет, извини. Но…

– Знакомьтесь. Это Антон. По-нашему АН-ТИ-АН-НИ. Уловили?

– Да. Но…

– Подробности боя вы знаете. Против него билась вся моя семёрка. Антон нас здорово отлупил и получил две серьёзные раны, но потом оказал нам помощь. В том числе и твоему брату Гирсумут. Он великий воин и добрый игиг, или кто он там ещё. Я ручаюсь за него, и потому пригласил к нам. После заката солнца его ждёт Повелитель Энки, приказавший предоставить Антону место в нашем доме. Поэтому он наш гость. Или кто-то возражает?

По казарме прошелестел шёпот, и воины расступились. С двух сторон Синенмут и Сагнимут подтолкнули меня к столу, и, нажав на плечи, посадили на круглый табурет. Рассчитанное на более чем трёхметровых гигантов сиденье позволяло мне сидеть на краешке, едва доставая ногами до пола. При этом мой подбородок оказался чуть выше столешницы. Глядя на это потешное зрелище, многие гиганты заулыбались, а некоторые в голос захохотали. Лёд начал таять. Один за другим все воины приблизились, и я уловил на себе целый спектр взглядов, от равнодушных до любопытных, от злобных до доброжелательных. Поистине, я ощущал себя Гулливером в стране великанов. Не желая становиться посмешищем, я встал, и моя голова оказалась почти на одном уровне с сидящими. Обведя всех взглядом, я совершенно искренне сказал:

– Достопочтенные воины и стражи. Я не хотел никому причинить боли и зла. Но поскольку я очень не люблю, когда в меня тычут копьями, и предпочитаю быть здоровым и весёлым, чем дохлым и несчастным, то мне пришлось защищаться. Я уже объяснился с Синенмутом и Сагнимутом, и мы примирились.

Воины одобрительно загудели и закивали головами, лишь сидящий в конце стола Гирсумут продолжал глядеть на меня исподлобья, откровенно демонстрируя враждебность. Синенмут поднял руку и громко сказал:

– Я лично гарантировал Антону полную безопасность. Он любезно принял приглашение и со своей стороны обещал поделится с нами своим искусством боя. Или кому-то это неинтересно?

Воины опять оживлённо загалдели и ещё плотнее окружили стол. Я видел, что, в принципе, они нормальные молодые мужики, полные сил, азарта и здоровых амбиций. Однако моё никудышное состояние, пока исключало любые физические, а тем более боевые нагрузки. Не желая опозориться и превратить наше общение в фарс, я указал воинам на прикреплённые поверх пластырей биорезонаторы и развёл руками. Я пообещал провести мастер-класс на другой день, а сегодня предложил познакомиться и поговорить о том, о сём.

– Скажите, каким оружием вы владеете? Мне это нужно знать, чтобы дать вам советы сегодня, и кое-какие навыки завтра?

– То оружие, что ты видел – ответил за всех Синенмут, – ритуальное для сопровождения Повелителя Энки: копья, короткие тесаки, двойные топоры, круглые щиты. Но в арсеналах хранится мощное оружие дальнего боя.

– Скажите, как вы воюете: плотным строем, рассыпным или отрядным?

– Мы не воюем. Слава Повелителю Энки, в нашем мире нет войн, а служба наша связана с охраной, караулом и сопровождением. Отряд стражей-лахамов состоит из четырёх семёрок, которые каждые 180 делений круга (12 часов) сменяют предыдущих и находятся неотлучно при Повелителе Энки.

Я выслушал его и поморщился, почувствовав противоречие. То ли мои новые знакомые сильно ошибались, то ли их здорово запутали.