Изгнание

Потом он вышел. Николь слышала, как он спускается по лестнице, перешагивая сразу через несколько ступенек. Когда звук его шагов замер, Мирод вздохнула.

– Он довольно странный парень, но, я думаю, он прав. Я распоряжусь, чтобы Эммет спала с тобой в одной комнате, – с этими словами она позвонила в колокольчик.

Николь задремала, все предметы в комнате начали терять свои очертания, тени сгустились, отблески от огня матово вспыхивали, отражаясь от дубовых стоек кровати. Ей вдруг показалось, что она осталась одна, совершенно беспомощная. И тут тень в одном из углов стала гуще, отделилась от стены и медленно приблизилась к кровати. Кто-то остановился рядом, глядя на нее с такой ненавистью, что Николь невольно содрогнулась. Это была Сабина, одетая, как всегда, во все черное, ее ледяные глаза смотрели на Николь с дикой яростью.

– Уходи, – прошептала Николь, – уходи отсюда, убирайся!

Но тут Эммет, дремавшая в кресле у камина, встрепенулась и спросила:

– В чем дело, госпожа? – тень тут же исчезла из комнаты, так же бесшумно, как и появилась.

Николь помнила, как ее осматривал врач, добрый и невозмутимый, как и все врачи. Он привел с собой маленькую, похожую на розочку женщину. Она ощупала живот Николь, потом коснулась рукой промежности, проверяя, нет ли там следов крови, и заявила, что на этот раз все обошлось, но что миледи необходим покой.

– А у меня действительно будет ребенок? – спросила Николь так, будто обращалась к современной квалифицированной акушерке.

– Можете не сомневаться, миледи.

– А какого он размера?

– Достаточно большой.

– Как мускатный орех? – настаивала Николь.

– Нет, как груша.

Николь улыбнулась и почти сразу же уснула: ей дали выпить отвар из маковых зерен, и на этот раз она не видела никаких снов.

Когда она проснулась, в комнату сквозь замерзшие окна пробивался веселый яркий день. Эммет отправилась куда-то по делам, и теперь с ней была Мирод, которая стояла, молча глядя в окно, и радостно обернулась, как только Николь позвала ее:

– О, дорогая, как ты себя чувствуешь?

– У меня немного болит шишка на голове, а в остальном – я совершенно здорова.

– Ну, слава Богу. Давай я помогу тебе сесть. Доктор все еще у нас, вчера вечером было слишком холодно, да и поздно, поэтому он остался.

– Он хочет еще раз меня осмотреть?

– Да, я пойду предупрежу его, что ты скоро будешь готова.

Николь улыбнулась золовке.

– Ты не будешь возражать, если я попрошу Эммет помочь мне одеться? Я хочу ей кое-что сказать.

– Конечно, нет. Пойду посмотрю, проснулась ли она. Она всю ночь просидела возле тебя.

– Тогда, может, лучше ее не беспокоить?

– Она наверняка не спит слишком крепко, она очень беспокоится за твое здоровье, так же как и Карадок.

С этими словами Мирод выскользнула из комнаты, оставив Николь одну. На этот раз в комнате не было зловещих теней, ничего загадочного, и Николь уже начала думать, уж не пригрезилась ли ей вся эта ночная сцена, когда вошла Эммет. Лицо ее было бледно, а разноцветные глаза внимательно осматривали комнату.

– Вы спаслись? – полушепотом спросила она.

– Да, но почему ты употребляешь это слово?

– Я ночью разговаривала с Карадоком. Он сказал мне, что вы считаете, будто на вас кто-то напал.

– Это правда, я не сомневаюсь. Мне показалось даже, что я видела Сабину.

Эммет задумалась:

– Карадок мне ничего конкретно не сказал, но он ведь не может этого сделать, правда?

– Ты знаешь про него и эту девчонку?

– Конечно, знаю.

И служанка довольно подробно рассказала, как наткнулась на них как-то раз в лесу; Карадок держал Сабину на руках, ее ноги обвивали его бедра, на нем не было ничего, кроме рубашки, и он так яростно входил в нее, будто у него был не член, а металлический стержень.

– Они тебя видели?

– Нет, они были слишком заняты.

– Они уже много лет занимаются любовью. Ты знаешь, он просто дуреет от нее.

– Но не до такой степени, чтобы не волноваться за вас. Он очень настоятельно просил, чтобы я не спускала с вас глаз.

Николь откинулась на подушку:

– Как ты думаешь, почему она это сделала?

– Потому что вы ждете ребенка, госпожа. Она боится отойти на задний план.

– Ты имеешь в виду внимание Джоселина?

Эммет раздраженно фыркнула:

– Не думаю, что ее заботит это. Нет, ее главная цель – наследство.

– Но это же родовое поместье.

– Это-то ее и волнует. Вы родите еще одного ребенка, и ее приданое станет вдвое меньше.

– Но если она удачно выйдет замуж, какое это будет иметь значение?

– Госпожа, не разыгрывайте из себя дурочку! – возмущенно воскликнула Эммет. – Все члены знатных семейств втянуты в эту войну, и, в конце концов, они все поубивают друг друга. Кто же останется для девушек? Старики да сопливые мальчишки. Все остальные полягут на полях сражений.

– Мирод говорила примерно то же.

– Да потому что так оно и есть. Я думаю, Сабина только и мечтает о том, чтобы убрать с дороги вас и вашего будущего ребенка. Тогда она опять сможет делать то, что ей нравится – открыто владеть домом и издеваться над членами семьи и прислугой.

Николь обняла за талию сидевшую перед ней на кровати Эммет: