Изгнание

— Погоди. Они же Зов и в охоте используют.

После небольшой паузы нимфа кивнула.

— Ладно. Это сейчас к делу не относится.

— Ты меня осуждаешь?

А как мне её осуждать? Сама сегодня вспомнила такое… Пока в обмороке валялась. Очнувшись, отношение к Полу, к Павлу то есть, а не к Аполлону, вернулось, как было. Отвратительное довольно-таки отношение. Но и забыть того, что вспомнила, не могла.

Осуждать нимфу за дрожь в коленях? Или за это ощущение «своего существа», своей половинки? После того, как я узнала, что с единоутробным близнецом мы вообще живём одну жизнь на двоих?! Это было бы, как минимум, странно.

Но судя по тому, что я слышала от Аполлона (буду всё-таки в воспоминаниях называть его так, во избежание неразберихи), Саон его нашёл. И напомнил, кто он. Выполнил то, что обещал. Но почему он меня ненавидит?! Почему Саон не сказал ему, что он… любит меня больше всего на свете?

Или в воплощениях это не важно? Я не очень-то разбираюсь в этих тонкостях.

Значит, боги могут быть очень близки, могут даже сильно любить друг друга…

Ведь там, в воспоминаниях, всё было по-настоящему.

Да что говорить. Только там и было всё по-настоящему. То есть, тогда мне так казалось. Жаль, что так мало удалось вспомнить. Слишком мало.

— Ида, — позвала я теперь задремавшую нимфу. — А может такое быть, чтобы боги… Ну, любили друг друга, — сказала я глухим голосом. — Очень любили. А потом, в других воплощениях, этого не помнили. Или даже наоборот, ненавидели друг друга, враждовали.

— Я думала над этим, — невесело вздохнула Ида. — Думала, что с Аполлоном. Он раньше никогда не отдал бы меня… А ты… Во всех Олимпийских мирах, Артемис, не было бога, эльфа, фавна или смертного, кто ни завидовал бы вашей с братом любви.

Вот как.

Значит, выходит, все нам завидовали. Без исключения.

Получается, то, что происходит сейчас между нами — я себя и Пола имею ввиду, это подстава?

Ида молчала.

— Заговор? Интриги?

— Очень похоже на то.

Я вспомнила о голосах, которые слышала, прежде чем просочиться в чёрную воронку и окончательно утратить память.

Они говорили что-то то ли о заговоре, то ли о восстании.

— А ложные воспоминания? — мне пришла в голову очередная догадка. — Это возможно?

— Возможно, но вряд ли, — сходу отмела это предположение Ида. — Аполлон — слишком сильный бог. Его разум не поддался бы. Он бы отличил фальшивые воспоминания от настоящих.

— А если человек, или полубог — полуэльф, — сказала я, откровенно намекая на Саона, хоть это было и без надобности, нимфа прекрасно меня понимала. — Короче, неважно, кто. Факт — тот, кому Пол доверяет, как себе, кто приоткрыл для него завесу в утраченную память, так вот, если этот кто-то очернил меня? Или сказал, что мы враждовали? Ну, или ещё что-нибудь.

Нимфа молчала.

— Не знаю, — наконец сказала она.

— Но зачем это Саону?

— Здесь каждый играет в свою игру, — сказала нимфа.

— Да, я помню. В погоне за Свитком у меня нет ни друзей, ни родственников. Кроме тебя, Ида.

Нимфа прижалась ко мне тёплым боком ещё теснее.

— Я люблю тебя, Артемис, — тихо-тихо сказала она, засыпая.

— И я люблю тебя, Ни’ида, — прошептала я в ответ, прижимаясь к нимфе.

Так мы и уснули, обнявшись, на моей кровати.

И, хвала небу и звёздам Астрелии, на этот раз без каких-либо сновидений, Зова, воспоминаний и всего подобного.

Глава 17

Хоть что-то приятное

Каким же сладким было пробуждение!

Визг Афродиты, на ультразвуке, скатываемый в истерику, вместе с визгом вторивших ей океанид, звучал слаще эльфийской музыки.

Интересно, Томас вызовет ей психиатрическую бригаду? — сонно подумалось мне.

Наверно, подумалось вслух, потому что Ида пробурчала откуда-то из-под бока:

— А хорошо бы… Только вряд ли. Этот совестливый портье итак будет чувствовать себя виноватым за то, что дал нам их ключ.

— Что я могу ему сказать? — я сладко потянулась, прислушиваясь к непрекращающимся воплям Диты. — Жизнь полна несправедливости.

В дверь постучали.

— Я не хочу открывать, — заявила я, накрываясь простыней с головой. — Наверняка нам нотации пришли читать.

— Мы спим ещё, ага, — согласилась нимфа. — Или вообще гулять ушли.

— Эй, леди. Приказано передать лично в руки. От мистера Андриса Таубе.

Я ураганом взвилась над кроватью и через секунду была у двери. Общение с нимфой влияет на мою способность перемещения в пространстве, я давно заметила.

Стараясь не обращать внимание на откровенный взгляд Томаса, уставившегося на мою скромную пижаму — скромную я имею ввиду, по размерам, то бишь по незначительному количеству зеленого шёлка, на эту самую пижаму потраченного, я выхватила у него из рук белый неподписанный конверт.

Вовремя, кстати, выхватила. Потому что с другой стороны к Томасу, имевшему неосторожность на весь коридор кричать имя мистера Таубе чуть ли не перекрикивая вопли Диты, уже приближался ушлый Пол, и если бы не быстрота моей реакции, именно он завладел бы конвертом.

Ухмыльнувшись и показав наглому братцу язык, я захлопнула дверь прямо перед его носом, и с довольной улыбкой вернулась к Иде.

— Быстро я? — не смогла удержаться, чтобы не похвастаться.