Изгнание из рая

В первую секунду, когда Джуди открыла глаза, ей показалось, что все прекрасно. Что сегодня самый обыкновенный день. Единственное, что ее беспокоило, это тупая головная боль, которая как бы давила на мозг и заставляла глухо стучать сердце. Откуда могла взяться эта боль, ведь она так крепко спала?

Солнце, по всей видимости, было уже высоко, тени на полу ее комнаты были короткими. Никто не пришел и не разбудил ее. Она чувствовала благодарность за то, что ей дали выспаться, но в глубине души она вдруг ощутила какую-то щемящую тоску, как будто о ней забыли и она осталась брошенной в этом доме. Джуди встала, но чувство одиночества не проходило. Тогда она начала прислушиваться и ловить знакомые привычные звуки. Где-то вдалеке замычала корова, потом донесся голос одной из мексиканок, скорее всего Кармен, сердито отчитывающей кого-то по-испански.

Немного успокоившись, Джуди снова упала на кровать и закрыла глаза. Обычно у нее в голове вертелось множество мыслей, но сегодня она ни о чем не могла думать. Джуди пыталась забыть о том, что отца больше нет, но все было напрасно. Ей казалось, что ее печаль выспалась вместе с ней, а теперь, проснувшись, заполонила ее. У нее на глазах появились слезы.

Она понимала, что ей нужно пересилить себя и постараться свыкнуться с утратой отца. Джуди долго неподвижно лежала на кровати. Они никогда не были с отцом близки, но он для нее оставался самым авторитетным человеком в жизни. Теперь, когда он ушел навсегда, ей казалось, будто земля разверзлась у нее под ногами.

Джуди совершенно не была готова к похоронам, которые должны были состояться сегодня, как только все друзья отца приедут из Томбстоуна и форта Боуи.

* * *

С помощью Кармен она умылась, оделась и причесалась к приходу Джима Фанетта, местного судьи, барристера и доброго друга ее отца. Он возглавил группу родственников, друзей и ковбоев с ранчо, которая молчаливо прошла двести футов в сторону от хозяйского дома и остановилась перед свежей могилой, которой вчера еще здесь не было.

Джуди тяготилась скучной святостью церемонии, выражающейся в каких-то мелочах: в легком смущении Фанетта, читающего из семейной Библии Баркартов, во всхлипываниях Кармен, в торжественном безмолвии пустыни, в поскрипывании песка под ногами мужчин и женщин, переминающихся с ноги на ногу под палящим солнцем. Джуди не вслушивалась в слова Фанетта.

Наконец все закончилось. Им еще предстояло накормить ужином тех, кто приехал из далекого Томбстоуна и более близкого форта Боуи. Джуди немного отвлеклась, довольная тем, что у нее нашлось дело: она носила на столы огромные блюда с едой, которую всю ночь готовила Кармен.

После ужина Стив налил каждому мужчине по стакану виски, и постепенно гости начали молча расходиться, выражая свои соболезнования ей и Стиву.

Вскоре остались только Аманда Адамс и Фанетт. После того как ушли последние гости, Фанетт попросил всех членов семьи собраться в гостиной. Чувствуя, что ей необходима поддержка, Джуди села рядом со Стивом.

Фанетт начал читать завещание голосом, каким читал Библию — бесстрастным и невыразительным.

«Я, Уильям Зетта Баркарт, уроженец города Томбстоуна, района Кошиз в штате Аризона, будучи в здравом уме и твердой памяти объявляю свою последнюю волю. После выплаты оставшихся у меня долгов разделить мое имущество следующим образом:

Моему сыну Стивену Уильяму Баркарту — половину ранчо ла Рейна и половину серебряного рудника Лаки Касс.

Моей дочери, Терезе Гарсиа Лорка — вторую половину ранчо ла Рейна и вторую половину серебряного рудника Лаки Касс.

Они оба могут владеть этим с одним условием: что будут жить и работать вместе на ранчо и руднике. Если же кто-то из них покинет ранчо и переедет в другое место — если только это не будет связано с делами рудника, — то в этом случае он или она навсегда лишаются своих частей наследства…»

Джуди была настолько поражена, что не могла вымолвить ни слова, она сидела неподвижно, словно статуя. Совершенно бесстрастно, как будто не понимая, что он произвел сенсацию, Фанетт продолжал: