Изгнанница

Затем мы вышли на широкий проспект, по которому ехали экипажи один за другим. Я все еще не поняла, каков же этот город. Он чистый, немного чопорный. Мужчины носят длинные черные плащи, женщины тоже выбирают одежду темных цветов. Но при этом здесь очень любят цветы. Цветочницы продают их тут и там, у них белоснежные передники поверх темных платьев, а цветы лежат в небольших тележках, как переезжающие с места на место клумбы.

Эльфы на улице почти никогда не попадаются, поэтому нас с мамой часто провожают взглядом. Ранней весной хотя бы мы надевали капюшоны, а сейчас... Мне кажется, все на нас смотрят, хотя на самом деле, конечно, это не так. Мама идет, спокойно глядя перед собой. Я стараюсь тоже держаться прямо, хотя хочется опустить голову и уткнуться взглядом в землю.

И вот, наконец, мы остановились перед старым домом в три с половиной этажа (сверху пристроили что-то наподобие маленькой мансарды, но до целого этажа пристройка не доросла). Пока мы шли, мама молчала, только радостно поглядывала на меня. Я видела, что ей не хочется говорить на улице, и не приставала к ней с расспросами. И вот мама повела меня вверх по старенькой темной лестнице, до самого последнего этажа. А затем отперла одну из дверей.

Перед нами открылась маленькая комнатка, в которой стояли кровать, шкаф, стол и два стула.

-Теперь я здесь живу, - сказала мама, улыбнулась и поцеловала меня. - Я нашла новую работу и могу снимать комнату!

Я ужасно обрадовалась и начала спрашивать обо всем сразу: что за работа, много ли надо платить за это жилье и не могу ли я тоже поселиться здесь. Оказалось, мама нашла место пианистки в одном кафе, как зимой в Тальурге. Платили там очень мало, и часть денег надо было отдавать Комиссии помощи изгнанникам - за выданные вещи и мое ученье, ну, и за жилье тоже платить, но уже хозяйке. На еду будет хватать - потому что в школе меня кормят, но брать на каникулы полностью мама меня не сможет, потому что на двоих ее денег будет недостаточно. Поэтому, пока мама не рассчитается за долги, жить я с ней не смогу. Но если мы решим все-таки и после лета оставаться здесь, в Тиеренне, а не идти в Эрстен и, значит, не откладывать на дорогу, может быть, маме и удастся рассчитаться с долгами. К зиме - уже наверняка. И тогда я смогу жить с мамой на каникулах. А летом, пускай и не этим, будут каникулы - целых два месяца! Впрочем, две недели зимой - тоже прекрасно.

Мама достала из шкафа две чашки и кофейник. Мы налили воду в чайник - за водой надо было идти на общую кухню, в коридор, но это ничего, зато тут есть камин, и можно погреть чай. Мама сказала, что сегодня мы вместе приготовим обед - как раньше, дома, в Анларде! И я подумала, что совсем скоро наша жизнь изменится, все будет почти так, как раньше. Мама сказала, что сегодня мы будем вместе до вечера! Как я была рада! А тут и чайник закипел, а у мамы оказалось припасено очень вкусное печенье. Заварочный чайник и чашки сияли чисто вымытыми боками, весело и важно, мама достала еще какие-то салфеточки - мне и правда начало казаться, что я дома, так было все уютно и хорошо.

Пока мы пили чай, я рассказала о своих снах - о тех, которые мне начались после того, как я прочитала про Ургел. Мама слушала молча. Завершив повествование, я спросила:

-Как ты думаешь, это мне сниться Ургельское княжество, да? И еще. Там на самом деле есть такая башня, которая исполняет все желания?

Мама вздохнула:

-Пожалуй, придется рассказать тебе об этой стране. Я так надеялась, что смогу забыть это навсегда... Но, как вижу, это не получится...

-Ты там была? - изумилась я. - И никогда мне не говорила об этом!

-Нет, я не была там ни разу... Но у меня были очень похожие сны.

-Не может быть! А что тебе снилось? Что именно?

Мама минуту или две сосредоточенно молчала, опустив голову.

-Мне тоже было тогда столько же лет, сколько тебе сейчас. И за три-четыре ночи до моего эльфийского совершеннолетия мне начали сниться унылые, заброшенные земли. Несколько ночей подряд я видела одно и то же. Почва, на которой растут жалкие травяные стебельки. Деревья с кривыми стволами, с больной, лишайной корой. Деревеньки, где все дома были сожжены...

Я схватила маму за руку:

-Но и у меня то же самое! Ведь это очень важно, что мы видим один и тот же сон! Только я не понимаю - что это значит? Может быть, нам нужно отправиться туда? И Башня исполнит наше желание - мы ведь не будем просить что-то необыкновенное. Просто домик, ну и немного денег, чтобы жить вместе и не в бедности. Разве эта Башня нам откажет? И, я думаю, это она нас зовет туда.

Мама вздохнула и погладила меня по ладони, высвобождая руку.

-Нет, не в том дело... И Башня нам ничем не поможет. Это злое место, и не надо к нему стремиться...

-Но почему же тогда одинаковые сны? Разве это не знак?

-Нет, Растанна. Это - не знак. Я говорила тебе перед твоим совершеннолетием. Сны могут быть вещими, непонятными, могут быть пустыми - лживыми. Но есть особые сны - они рассказывают нам о прошлом нашей семьи.