Изгнанница

Я некоторое время лежала, слушая, как где-то в глубине коридора затихают далекие шаги последних, задержавшихся в библиотеке читателей. Смотрела, как ложатся на старенький половик и стены бледные лунные полосы. Конечно, я могла бы встать и зажечь газовый рожок, а потом погасить его, чтобы госпожа Ташшим, вернувшись, решила, что я уже уснула. Но мне не хотелось вставать и понемногу клонило в сон.

Глава 19

Я проснулась в середине ночи. Несколько секунд пыталась осознать, как всегда, когда прерывается глубокий сон, где я, сколько времени. Часов в больничной палате не было, но, несомненно, сейчас - глубокая ночь. Не слышно за окном ни единого звука - ни экипажей, ни далеких голосов. Тишина и в коридоре. Ярко светила луна.

Ужасно хотелось спать, и все же было странное чувство - что спать нельзя, нужно подождать... Я не знала чего, но понимала, что сейчас непременно произойдет что-то. Я села в кровати, натянув одеяло повыше. Дрова в печке догорели, только еле-еле светились тусклые багровые щели дверцы, тепло уходило из комнаты. Где-то, наверно в комнате госпожи Ташшим, дважды пробили часы.

Внезапно очень захотелось пить, появилось какое-то странное, тоскливое, тянущее чувство. И еще я ощутила легкость, как будто ничего не вешу и сейчас взлечу. Откуда-то донесся запах свежей травы, молодых листьев, повеяло тонко-тонко, словно и не запах, а намек на него, но я его почувствовала.

Что-то начало изменяться, хотя я не могла бы сначала объяснить - что. Как будто сюда вторглась совсем другая жизнь, другое пространство. А время не то застыло, не то стало медлительно-вязким, двигаясь по каким-то иным, неизвестным законам.

Внезапно я заметила, что стена напротив медленно освещается светом, идущим непонятно из какого источника. Страшно совсем не было, только появилось ощущение, что сейчас происходит что-то необычайно таинственное и очень важное. Стена исчезла, вместо нее был только свет. Вот в нем наметились какие-то контуры, разноцветные пятна...

Я вылезла из кровати, надела домашнее платье и, стараясь не переносить вес на больную ногу, пошла вперед. Передо мной висела лестница, как будто сделанная из света или из тумана - она спускалась вниз, и, чем дальше, ступеньки становились темнее, плотнее, на них были видны трещины, как на самых обычных деревянных ступеньках. А дальше, внизу - некое пространство, а стены и пол лазарета полностью исчезли. Это уже совсем не Театр. Все там было как будто игрушечное, хотя казалось совершенно настоящим. Наверно, потому, что находилось очень далеко, оно и виделось совсем маленьким.

С того места, где я стояла, показывался только небольшой кусочек этого чудного мира. Деревянные домики, от них отделено стеной голубое озеро, а по нему среди крохотных круглых желтых кувшинок плавают крохотные утки. Тут и там ходили какие-то игрушечные человечки. Нельзя не посмотреть на такое поближе.

Я потрогала ногой верхнюю ступеньку. Она оказалось твердой, на нее вполне можно было наступить, а о перила, выступающие из клубящегося тумана, - опереться. И я стала спускаться по лестнице. На третьей ступеньке оглянулась - с комнатой ничего не произошло, она не исчезла, это меня успокоило. Через еще несколько ступенек снова посмотрела назад: комната лазарета стала меньше, в ней появилась такая же игрушечность, как и в том пейзаже, что внизу. Остывающая печка, незастланная кровать, книги на тумбочке.

А вот то пространство, куда я спускалась, наоборот, становилось все более настоящим, люди и предметы увеличивались до привычного размера. Из моей комнаты показывалась только часть этого огромного мира. Сейчас стало понятно - он очень большой, может быть, не такой, как настоящий, и все же...

Все пространство этого мира было разделено непрерывными стенами, а может, всего лишь одной бесконечно длинной стеной, которая шла не ровно, а как будто по множеству ломаных линий, то под прямым углом сворачивающих в сторону, то переламывающихся странным зигзагом. Город-лабиринт, вот что это такое, поняла я. В стенах тут и там показывались проломы, которые, наверно, сделали местные жители, чтобы сократить расстояние. Стены делили город на длинные узкие улицы или небольшие уютные дворики, выстроенные без всякого разумного плана, просто бестолково. Они образовывали просторные площади или заводили в тупик. Серые, шероховатые, кое-где позеленевшие ото мха. А на некоторых вился темный, влажный от тени и прохлады плющ с широкими листьями. Но самое странное - в каждом ответвлении лабиринта находилось нечто, непохожее на то, что было через стену. В каждой части или улочке лабиринта обитало особенное, отличное от прочего.