Излом

Старшая вновь слабо улыбнулась.

– Ступай. И начинай готовиться к отъезду. Уже сегодня я займусь письмами к Матери Ольжане!

Глава 2 ТЕМНЫЕ ТРОПЫ

Олдер

Навестив свои южные имения и едва не доведя тамошних управляющих до заикания повальной проверкой всего и вся, Олдер, решив, что соглядатаи Владыки уже получили достаточно пищи для донесений, наконец-то направился туда, куда поехал бы с самого начала, если бы был свободен в своих поступках и чувствах. «Серебряные Тополя» – его крейговское имение, его дом, выстроенный исключительно для себя и под себя, его маленькая личная крепость, в которой среди доверенных, уже не раз испытанных людей живет его сын…

Этим летом Дари так и не удалось вывести к морю, которое ему так нравится, но ничего – в следующем году они с малышом все наверстают… Подумав об этом, Олдер тут же сердито тряхнул головой, не вовремя вспомнив, что тоже самое он уже обещал сам себе в прошлом году, и, значит, теперь он задолжал Дари уже два лета…

А если уж совсем начистоту, то жизнь сына проходит как-то мимо него, да и лицо собственного ребенка он видит гораздо реже, чем рожи «Карающих» – служба Арвигену с каждым годом отнимала все больше времени и сил, которые, как выяснилось, отнюдь не бесконечны!..

Мысли о Владыке и, соответственно, о данном им поручении отнюдь не улучшали и так мрачноватого настроения Олдера – после всего произошедшего он чувствовал себя измотанным и опустошенным, почти что стариком… А тут еще и последнюю треть пути ему пришлось совершать под зарядившими, словно бы назло, дождями. Дороги раскисли, намокшую, тяжелую от грязи и впитавшейся влаги одежду едва удавалось отчистить и просушить за ночь…

Но последней каплей для Остена стали не унылые, насквозь пропитанные кухонным чадом, постоялые дворы, а ожидание парома – невзирая на уговоры слуг, Олдер не ушел в укрытие, а провел несколько часов на продуваемом северным ветром берегу. Кутаясь от холодных дождевых капель в дорожный плащ, он неотрывно смотрел на грязно-серую, полную мусора воду, на тонущий в белесой мороси берег, и чувствовал, как где-то глубоко внутри него начинает медленно вскипать ярость – вот так, капля за каплей, время и уходит, и для общения с сыном у него опять останется лишь жалкая горстка часов. Эта непонятная злость и привела, наконец, к тому, что когда Олдер оказался на противоположной стороне, он отправился не на ближайший постоялый двор, чтобы хоть немного согреться и обсохнуть, а погнал коня по направлению к своему поместью. Немногочисленное сопровождение без слов последовало за ним – слуги уже успели убедиться на собственной шкуре, что лучше уж скачка под дождем и в грязи, чем мрачное, с каждой минутой растущее недовольство хозяина!..

Но, несмотря на бешеную скачку, в «Серебряные Тополя» Олдер все равно прибыл уже затемно – вестника впереди себя он не посылал, так что его приезд стал полной неожиданностью для обитателей имения. Остен же, глядя на закручивающуюся вокруг него привычную людскую суету, лишь зубами скрипнул – сбросив вконец промокший и измаранный грязью плащ на руки одному из слуг, он оправил дорожную куртку из бурой шерсти, и направился в комнаты к сыну.

Дари еще не спал – стоя на коленях, он, глядя на теплящуюся свечу, проговаривал под надзором Илара положенные вечерние молитвы.

– Да сохранит Мечник от стали и дарует победу, да верну… – на этом месте Дари на миг запнулся, но тут же поправился. Илар даже шикнуть на него не успел. – Да возвернутся войска с победой. Да благословит Седобородый их пути и подарит легкий жребий проливающим кровь за Амэн…

Застыв в темном дверном проеме, пока что незамеченный обитателями комнаты Олдер, неотрывно смотрел на сына. Дари не только ничуть не вырос за эти месяцы, но даже словно бы исхудал – темные глаза стали еще больше, кожа на лице казалась совсем восковой, а затянутая в темную ткань фигура ребенка выглядела ломкой и беззащитной. Олдер зло сжал челюсти: он, признанный всеми лучшим воином Амэна, на самом деле – непутевый родитель и никчемный колдун, который даже не может…

– Папа?!! – Дари, словно бы почувствовав взгляд отца, обернулся – его лицо немедля осветилось радостью так, точно внутри у него ярко вспыхнула свеча.

– Господин! – руки Илара мелко задрожали, а Олдер, шагнув в комнату, опустился на колени рядом с неуспевшим еще подняться со своего места сыном, и продолжил чуть простуженным голосом:

– Да защитит Лучница их души от всего темного, да сбережет Малика их домашних, ждущих возвращения защитников своих…

Когда же длинная молитва была закончена, Олдер поднялся с колен и обнял за плечи сразу прижавшегося к нему отпрыска.

– Ну, как тебе жилось в мое отсутствие, Дариен?

Дари поднял к родителю сияющее лицо.

– Все хорошо… Я… Я так рад, что ты вернулся!

Дари хотел сказать еще что-то, но его уже перебил Илар – справившись с минутным волнением, старик, служивший еще отцу самого Олдера, принялся докладывать: