Излом

Эти мысли привлекли за собою и другие – мне вновь вспомнились слова Матери Вероники о Ставгаре и мой разговор со Славрадом. Видно зря я не отдала Владетелю до сих пор хранящуюся у меня печатку – Славрад настаивал на том, что у Бжестрова должна была оставаться надежда на встречу со мной, но не сыграет ли в мое отсутствие на этой надежде Матерь Вероника?.. И чего хозяйка Дельконы на самом деле желала добиться от Ставгара?.. Что собиралась ему пообещать?..

Чем больше я думала о Бжестрове и связанных с ним разговоров в Дельконе, тем больше мною овладевала тревога за него – смутное беспокойство через несколько дней переросло в предчувствие чего-то недоброго, и я уже, будучи неподалеку от амэнской границы, заночевав на небольшом постоялом дворе, решилась на гадание. В полночь, запалив свечу и налив в широкую глиняную миску набранной из колодца воды, я бросила на дно посуды несколько способствующих прорицанию сухих веточек омелы и вербены. Потом опустила туда же печатку Бжестрова, и, шепча наговор, стала неотрывно смотреть в середину кольца. Вначале ничего не происходило, но после того, как я в седьмой раз прошептала «на миг покажись, будущим обернись», середина кольца словно бы затуманилась, и в ней начали проступать неясные тени. С каждым мгновением они уплотнялись, обретая форму, и вскоре я увидела силуэт стоящего на коленях человека – он словно бы молился, и я смогла рассмотреть его четкий, решительный профиль – то был Ставгар!.. Как только я мысленно назвала его имя, увиденный мною в кольце образ, мгновенно распался, вновь закрутившись белой дымкой, в которой все быстрей и быстрей стали двигаться новые тени. Теперь перед моими глазами кипел бой: вздыбленные кони, заносящие оружие всадники… Вот два воина сошлись между собою в яростном поединке – мне даже показалось, что я слышу конский хрип и звон оружия.

Конь одного из поединщиков встал на дыбы, а сам всадник занес руку с мечом для последнего удара, но второй воин пришпорил коня, и поднырнул под занесенное над ним оружие… А еще через миг из кольца точно кровь брызнула!.. Красный туман закрыл собою сражающихся, его кровавые нити потянулись из центра кольца к краям миски, и вот уже из алой пелены выступил очередной силуэт. Высокий воин в куртке цвета крови, одно плечо выше другого…

– Нет! – этот протест сорвался с моих губ сам собою, а призрак из кольца обернулся ко мне, точно бы услышав, и я, встретившись с ним взглядом, похолодела… Между тем густые ресницы кривоплечего дрогнули, черные глаза прищурились – он точно пытался рассмотреть меня сквозь воду, но что-то мешало амэнцу, и он вытянул руку вперед, словно бы намереваясь раздвинуть невидимую преграду… В этот же миг я, стряхнув с себя неожиданное оцепенение, выкрикнула:

– Сгинь! Пропади! – и накрыла миску заранее приготовленной тканью. Гадание завершилось, но ясного ответа на свой вопрос я так и не получила.

Уняв сотрясающую меня дрожь, я, сняв нагар со свечи, решилась повторить свой вопрос и высыпала на стол руны. Их расклад был не менее тревожен, чем гадание, и лишь одно меня утешало. Хотя над Ставгаром висел меч, сулящих смерть рун не было видно, а в дальнюю дорогу Бжестрова направляло некое таинственное обещание…

Я еще раз посмотрела на выпавший расклад, и, устало подперев голову рукою, задумалась. Указанное рунами обещание совпадало с увиденной мною молитвой Бжестрова – именно оно должно было побудить его отправиться навстречу опасности и столкнуться с Амэнским Коршуном. Но кому Бжестров мог дать подобную клятву?.. Я, было, нахмурилась, размышляя, но тут же попеняла себя за недогадливость. Матерь Вероника ненавидела Амэн всем сердцем и вполне могла подбить Ставгара, нарушив перемирие, направиться к амэнской границе. Взамен же Матерь скорее всего пообещала бы ему мое расположение – недаром она так выпытывала меня о том, что я чувствую к Бжестрову…

От таких мыслей мне стало горько – из моих, едва зародившихся чувств, уже сделали силки. Моим расположением, пусть и в угоду высшим целям, готовы были торговать… Похоже, именно об этом и пытался предупредить меня Славрад, и теперь я решила последовать его совету. Подарив Ставгару надежду на встречу, я лишу Матерь влияния на Бжестрова и тем самым хоть как-то смогу уберечь его от необдуманных поступков.

Спрятав руны в кожаный мешочек я, выискав в дорожной сумке чернила, перья и пару листов пергамента, вновь вернулась к столу, намереваясь заняться письмами как к Славраду, так и к Ставгару. Хотя намерения отправляющей меня в Мэлдин Матери Вероники были не совсем честными, саму поездку это не отменяло – увиденный мною образ амэнца мог предназначаться не только Ставгару, но и мне. Я же слишком хорошо помнила силу Олдера и осознавала, что если судьба вновь решит столкнуть меня с кривоплечим военачальником лицом к лицу, помочь мне смогут, лишь знания и навыки, которых у меня пока не было.