Излом

Мои опасения и недобрые предчувствия очень скоро воплотились в жизнь: всего через два поворота лесную дорогу нам с Рэдлином перегородило срубленное дерево. Мой попутчик тихо ругнулся, и только было собрался поворотить коня, как из придорожных кустов, преграждая нам путь, высыпали люди.

Ненавистники «карающих» сильно разнились между собой как внешностью, так и вооружением. Несмотря на бороды, я легко рассмотрела среди них обладателей как крейговских, так и амэнских черт, а их оружием были как рогатины с дубьем, так и мечи. Одежда же разбойников отличалась редкой пестротой: зачастую, пару латаным-перелатаным штанам составляла богатая, украшенная шитьем куртка или добротные сапоги. А вот слой грязи был одинаков и на обносках, и на снятом с чужого плеча великолепии…

Пока эти наблюдения вихрем пронеслись в моей голове, разбойники времени не теряли. Один из них, напяливший поверх засаленной бархатной куртки нагрудник «карающих», выступил вперед и заявил:

– Госпоже не следует нас бояться – в нашем лагере она будет дорогой гостьей, а вот тебе, «карающий», стоит вспомнить отходную молитву. Она, кстати, короткая.

Рэдлин промолчал, и я, покосившись на него, заметила, что амэнец то и дело посматривает на придорожные кусты. Сообразив, что ратник пытался просчитать, сколько лучников осталось в засаде, я вновь посмотрела на заговорившего с нами душегуба. Слово «дорогой» он произнес с такой откровенной насмешкой, что о намерениях сгрудившихся вокруг нас разбойников догадаться было легче легкого. Когда речь шла о жизни служителей, храмы предпочитали дать откуп, и лишь потом – воевать. Разбойники рассчитывали получить плату за мою кровь, да только я с их решением не была согласна…

Между тем разбойник, не видя сопротивления, совсем осмелел: сделав ко мне еще один шаг, он попытался ухватить мою кобылу за повод. Медлить дальше не имело смысла, и я, заставив свою смирную лошадку встать на дыбы, уже через миг послала ее вперед.

Столкновение с конской грудью стало для душегуба полной неожиданностью – он лишь успел взмахнуть руками и повалиться прямо под лошадиные копыта, но прорваться сквозь разбойников мне не удалось: один из них, вцепившись в мой плащ, попытался сдернуть меня с кобылы. Стараясь удержаться в седле, я крепче сжала ногами лошадиные бока, но тут второй нападавший вцепился мне в левую ногу. От его прикосновения меня передернуло, а травнический нож, будто бы ожив, казалось, сам прыгнул мне в руку. Я, не глядя, полоснула держащего мое стремя разбойника по пальцам. Остро отточенное лезвие разрезало людскую плоть не хуже, чем стебли растений – из образовавшихся ран тут же хлынула кровь, и нападавший, с криком:

– Сука! – отскочил в сторону.

В тот же миг я почувствовала, что и за плащ меня больше не держат. Обернувшись, я увидела подле себя Рэдлина – ударив одного из нападавших мечом по голове, ратник обернулся ко мне. Оскалился весело и хищно:

– Смелее, жрица… Я прикрою!

Волчья усмешка «карающего» подхлестнула меня лучше всякого кнута – ударив пятками по бокам изрядно напуганной происходящим лошади, я послала ее в образовавшийся просвет между разбойниками. Рэдлин, разделавшись с еще одним из нападавших, немедля последовал за мной. Выбравшись на дорогу, мы пустили лошадей вскачь, а вслед нам, пусть и с опозданием, засвистели стрелы. Одна… Другая…

Неожиданно Рэдлин поворотил своего коня и направил его прямо в лес, а мне ничего не осталось, как последовать за ним. Низко пригнувшись в седле, «карающий» уверенно направлял своего рысака вглубь чащи по едва различимой тропе: его конь летел вперед, точно птица, и я начала отставать. Моя кобыла могла потягаться с конем Рэдлина в выносливости, но отнюдь не в быстроте бега.

Стараясь не потерять из виду мелькающую меж стволов спину «карающего», я упустила тот миг, когда моя лошадь внезапно запнулась. Громко заржав, она встала на дыбы и тут же начала заваливаться набок. Чудом, успев освободить ноги из стремян, я выскользнула из седла. Упала, правда, неудачно: хотя прошлогодняя листва чуть смягчила удар, я несколько мгновений лежала, не в силах даже пошевелиться. Потом приподнялась на локтях, тряхнула головой…

Моя лошадь, хрипя, все еще билась на земле, а из шеи у нее торчала красно-черная стрела: разбойники не собирались упускать свою добычу. Моя рука невольно коснулась пересекающего грудь ремня старой кожаной сумки – той самой, что была со мною во время побега из сруба, и в которой теперь, кроме тетрадей, пары зелий да печатки Бжестрова, хранились еще и письма в Мэлдин… Убедившись, что самое главное осталось при мне, я хотела затаиться в зарослях подлеска – сейчас мне следовало запутать следы, чтобы не попасться в руки к душегубам… Едва я подумала об этом, как рядом со мною раздался конский топот. Вздрогнув, я подняла голову, все еще не веря…

– Не ушиблась?.. Держись! – с трудом сдерживая разгоряченного бегом жеребца, Рэдлин подал мне руку и помог вскарабкаться в седло. Усадил впереди себя и успокаивающе провел рукой по плечу. – Не отчаивайся, госпожа. Мы еще не проиграли…