Измена

На крепостной стене Доростола одиноко стоял князь Святослав. Задумчиво смотрел на кативший перед ним голубые волны Дунай, на застывшие на его глади корабли византийцев. Неспокойно было на душе у великого князя, тревожные думы теснились в голове. Третью неделю в крепости царил голод. Русичи и болгары питались распаренными в кипятке звериными шкурами и древесной корой. Они, как козы, общипали в городе все листья и траву. В Доростоле не осталось в живых ни одной собаки и кошки, ни единой птицы. На первых порах, совершая внезапные ночные вылазки, славяне отбивали продовольствие у противника, нападая на его лагерь и обозы. Однако постепенно в результате длительной, кропотливой работы византийцы перекопали глубоким рвом, перекрыли сильными заставами все дороги и тропинки, ведущие из города. Каждую ночь ромеи расставляли под стенами крепости множество патрулей и засад, их дежурные когорты в любое время суток были готовы к бою. Правда, отдельным группам славянских смельчаков все-таки удавалось отбивать продовольствие и сейчас. Но за каждую горсть муки или кусок мяса приходилось платить немалой кровью... - Княже, дозволь по делу,-прозвучал за спиной Святослава голос болгарского воеводы Стояна. - Говори, - не оборачиваясь, ответил великий князь. - Княже, в городе голод. Поскольку император Иоанн отрезал Доростол от Болгарии и Руси, нам неоткуда ждать выручки или подмоги. Значит, надеяться следует лишь на себя. Хочу сказать тебе, как можно обхитрить ромеев и доставить в крепость пищу... О голоде в Доростоле неотступно думал сам великий князь, не единожды говорил об этом он с ближайшими сподвижниками. Некоторые из них предлагали немедля, не дожидаясь полного истощения сил, выйти за стены крепости в открытое поле и сразиться с имперскими легионерами в последнем, решительном бою. Однако великий князь и большинство русских и болгарских военачальников придерживались иной точки зрения. Нехватку съестных припасов испытывали не только запертые в Доростоле славяне, но и византийцы. Их огромная армия в поисках продовольствия давно разграбила не только ближайшие окрестности Доростола, но и всю округу. Постепенно для отыскания пищи для солдат и фуража для лошадей интендантские команды ромеев етали все дальше удаляться от города, а в последнее время отдельные когорты и таксиархии в полном составе были направлены в районы, где можно было прокормиться. Оставшиеся в лагере под Доростолом легионеры, живущие впроголодь и постоянно тревожимые вылазками славян, начинали роптать, выказывать недовольство, иногда даже открытое неповиновение. Все чаще в византийском лагере можно было видеть виселицы и деревянные кресты, на которых вешали и распинали смутьянов и начавших появляться дезертиров. Если длительная осада и связанные с ней трудности расшатывали дисциплину и ослабляли боеспособность имперских войск, смотревших на войну как на источник наживы и привыкших к безудержному грабежу, то среди славян подобного не наблюдалось. Неприхотливые в быту, не развращенные излишествами и роскошью, закаленные в многочисленных походах и привыкшие к любым тяготам воинской жизни, они стойко переносили все лишения, сохраняя ту же крепость духа и решимость сражаться до последнего, что и в начале доростольской осады. Именно на эту способность славянского характера рассчитывал Святослав и его воеводы. Все это было хорошо известно и Стояну. И если сейчас он счел нужным начать разговор о нехватке продовольствия, значит, на это были веские причины. - Продолжай, воевода,- сказал великий князь. - Я родился на этой земле, знаю здесь каждый изгиб Дуная и каждый камень на его берегах. Если императору Иоанну удалось перерезать все дороги в Доростол по суше, нам остался единственный путь - по воде. Цимисхию не по силам лишить нас возможности использовать этот путь. - А это, воевода? - указал Святослав на византийский флот. - Княже, на кораблях - ромеи, поэтому Дунай для них чужой. Разве знают они, как высока его волна в бурю и как темны осенние ночи? Им не известно, где лодка мчится на стремнине, как стрела, а где закружит ее в водовороте, как щепку. Княже, в первую же бурю мы проскочим на ладьях мимо византийских кораблей, как тени, и вырвемся на речной простор, где нет ромеев. Спустившись по течению дальше от Доростола, мы попадем к братьям-болгарам, которые поделятся с нами последним куском хлеба. - А путь обратно в Доростол? Против течения с поклажей? - Это труднее, княже, - согласился Стоян. - Но разве трудно и невозможно - одно и то же? Сжав губы и прищурив глаза, великий князь какое-то время размышлял. - Большое дело замыслил, воевода,- наконец сказал он. - Сегодня вместе с воеводой Икмором отберите двадцать сотен лучших воинов, русичей и болгар, и вечером оба заходите ко мне. Поговорим о задуманном еще раз.