Измена, или Страдай, бывший!

— Мы приехали, — говорит таксист, выдёргивая из мечтаний.

Благодарю его, выхожу из машины и спешу в такое знакомое место.

Администратор в этот раз не так любезна со мной, как в прошлый. Она же не подумала, что я пытаюсь соблазнить своего мозгоправа? Не ревнует? Или просто не с той ноги встала? Такое бывает…

— Михаил Евгеньевич уже в своём кабинете. Он ждёт вас, — выдаёт женщина недовольным голосом.

— Да, спасибо большое. Он пунктуален.

Стучусь и после разрешения войти открываю дверь. Не успеваю поприветствовать мужчину, как звонит телефон. Номер неизвестен, но что-то подсказывает, что я не могу проигнорировать и должна ответить.

— Простите… Я быстро. Хорошо?

— Да, разумеется, — с улыбкой кивает Михаил Евгеньевич.

Ну не мужчина, а само очарование. Только почему-то сегодня оно не очаровывает, а бесит.

— Слушаю вас.

— Валерия Станиславовна?

— Да-да, это я. А вы?..

— Домработница вашего дяди. Я звоню, чтобы сообщить вам, что утром у него случился сердечный приступ. Сейчас он в реанимации.

— В реа… Что?

Взволнованно смотрю на Михаила Евгеньевича, а он тут же встаёт из-за стола и приближается ко мне.

— Спасибо, что позвонили и предупредили меня, — отвечаю холодным тоном, обуздав свои эмоции. — Я поеду в больницу и узнаю всё о состоянии дяди.

Сбрасываю звонок и смотрю на Михаила. Мужчина рядом, но не спешит сократить дистанцию и прикоснуться ко мне — за это я ему благодарна.

— Если случилось что-то… мы можем перенести сеанс на другой день. Не следует пытаться проникнуть в глубины своего сознания, когда голова забита текущими проблемами. — Мужчина говорит осторожно. Он будто пытается прочесть мои эмоции.

Мысль отменить сеанс уже появилась, когда я чуть не попала в аварию, а теперь дядя. Он на краю. Я видела его состояние и понимаю, что могу попросту не успеть поговорить с ним, но он и не планировал этого делать… Он не хотел обсуждать со мной прошлое и общаться об отце. Что, если человек, чьи руки были испачканы кровью мамы, — он?

Смотрю на мозгоправа, но найтись со словами не могу, потому что понимаю — он прав. Мне не следует в таком состоянии пытаться ещё и прошлое вытянуть из памяти, а с другой стороны — я хочу как можно скорее выяснить, кого видела той ночью.

— Думаю, мы могли бы попробовать. Жизнь — штука не предсказуемая. Кто знает, что случится завтра? Послезавтра?.. Если ничего не получится, то перенесём на другой раз.

— Вы очень сильная женщина, и я восхищаюсь вами, — улыбается Михаил Евгеньевич. — Но я не могу начать всё, пока вы находитесь в таком состоянии. Уверен, вам следует успокоиться и убедиться, что с человеком, о котором вам сообщили, всё в порядке.

— Мой дядя. Мы с ним не общались, и он отказывался отвечать на мои вопросы, когда я пришла к нему в последний раз. Тяжело терять родных, и если с ним что-то случится, мне будет больно, но это не имеет никакого отношения к прошлому, которое я пытаюсь вспомнить. Я должна признаться вам, что после сеанса… воспоминания стали приходить сами по себе. Я видела эту сцену. Видела её ночью, но лицо человека, которого пытаюсь рассмотреть… оно испарилось, как только я подняла взгляд. Пожалуйста, позвольте мне попытаться.

Михаил Евгеньевич улыбается.

— Всё гораздо проще, чем мне казалось изначально. Если воспоминания возвращаются сами, вы откопаете их раньше, чем я думал. Однако… вы уверены? Я мог бы отвезти вас в больницу…

— Нет, не следует. Я в норме. Уже всё хорошо. Я только отправлю сообщение, и буду готова.

Пока сажусь в кресло, набираю сообщение Андрею и прошу его узнать, что с дядей. Мне нет смысла срываться и мчаться в реанимацию, потому что туда даже не пустят. Надеюсь, Андрею удастся выяснить чуть больше.

Расслабившись, стараюсь отпустить все невзгоды, не думать о муженьке и его вчерашних откровениях, выбросить из головы аварию, которая чуть было не случилась… и не переживать за дядю. Я не Всевышний — помочь ему всё равно не смогу.

— Валерия, вы готовы?

Бархатистый голос Михаила Евгеньевича убаюкивает.

Киваю и смотрю на маятник, качающийся из стороны в сторону: влево… вправо… влево…

Снова вижу тёмную гостиную и ковёр, испачканный кровью мамы. Снова вижу её и пытаюсь докричаться. Кажется, она ещё дышит. Я хочу спасти её. Пытаюсь собрать с ковра кровь, чтобы вернуть ей, но мужские руки тянутся ко мне в попытке успокоить.

Распахиваю глаза, хватаю ртом воздух и пытаюсь втянуть в лёгкие побольше, потому что голова пошла кругом, а страх от увиденного забился в каждой клеточке тела.

— Всё хорошо, Валерия! Всё хорошо. Расскажите мне, что вы увидели, — пытается помочь мне расслабиться Михаил Евгеньевич.

— Простите… Я не могу. Не хочу говорить, потому что… — Горло стягивает, и мне тяжело выдавливать из себя каждое слово. — Я ничего нового не увидела, но эта сцена. Кажется, будто она вытягивает из меня все жизненные силы. Я не знаю, как это объяснить. Прошу вас, простите. Думаю, нам действительно лучше отменить сеанс и… встретимся в другой раз.

Спешу покинуть кабинет мужчины, но на стойке администратора он всё-таки нагоняет меня.