Измена. Во власти лжи (СИ)

Рус встал, пожал руку, а потом, просто дождавшись, когда Духовицкий исчезнет из поля зрения, долго и пристально смотрел в профиль моего лица, а мне невозмутимости хватало только на эту половину.

— Есения, объясни мне, пожалуйста, что происходит?

— Ничего. Я купила сумку, поехала ещё в один торговый центр.

— Здесь нет торговых центров, Еся, — перебил меня Рус, но я покачала головой.

— Какая разница, я просто увидела твою машину, когда проезжала, и ничего же не случилось.

Вид у меня был такой забитый и потерянный, что Рус больше не стал меня ни о чем спрашивать, а когда я допила свой манговый чай, то просто рассчитался за обед и помог мне одеться.

Домой ехали в молчании.

Рус периодически посматривал на сумку, которую я сжимала у себя на коленях и качал головой, видимо,, он тоже не понимал, что в этой сумке может стоить примерно триста тысяч.

Когда машина остановилась в гараже, я медленно вышла. Посмотрела на начавший увидать сад, покачала головой: вполне возможно, этот дом я видела в последние разы именно в таком состоянии, потому что после рождения ребёнка не планировала не появляться здесь больше, не находиться.

Тяжело вздохнув, я не стала дожидаться Руса и пошла в дом. Стянула верхнюю одежду в холле, разулась, вытащила свои тапочки и заметила пару лакированных ботильонов, которые стояли не на полке, а просто на выходе из холла.

Я нахмурила брови, молодые девочки возраста Тимура не носят такие ботильоны.

Медленным шагом я двинулась в сторону зала.

Я приблизилась к арке, которая соединяла холл лестницу и гостиную и заглянула внутрь.

Застыла...

Глава 21

— Какого черта ты здесь делаешь? — прогрохотало у меня за спиной так громко, что голос Рустама разнёсся по всему дому.

Бывшая супруга, которую я видела только исключительно по фотографиям с Тимуром, сидела на диване, положив ногу на ногу и запрокинув руки за голову.

Она счастливо улыбалась и напевала какую-то песенку, увидев мужа, который появился за мной, она махнула рукой, и улыбка стала ещё шире.

— А в чем проблема? — с вызовом спросила она, медленно вставая с дивана. — Тимур, если не ошибаюсь, до сих пор мой сын, и у нас нет никакого запрета на общение.

Я спиной ощущала, как от Рустама исходила волнами ярость и агрессия.

— Запрета нет, но ты не должна появляться в моём доме, и мы это обговаривали.

— Тебя не было в выходной, поэтому я приехала к своему сыну.

Алёна сложила руки на груди. И с вызовом почему-то посмотрела на меня. Её взгляд, медленно опустился на живот, и она усмехнулась.

— Еще одна наивная… Есечка, девочка моя, я так рада тебя видеть, но я так не рада тому, что ты беременна, потому что тебя ждёт ровно такая же ситуация, как и у меня.

— Алёна, замолчи,— раздалось у меня из-за спины, и в этот момент я ощутила, как на плечи легли тяжёлые руки мужа. — Еся, поднимись, пожалуйста, к себе.

Но вместо того, чтобы куда-то уходить, я мёртвой хваткой вцепилась в косяк арки.

Муж, тяжело вздохнул.

— Рустам, не надо дышать так, не надо закатывать глаза. Я всего лишь делюсь с твоей женой, жизненным опытом. Скажем так, как бывшая с нынешней.

— Рот закрой, вещи собери и выйди. У тебя нет никакого права находиться здесь. Это раз. Ты не согласовала свой приезд со мной. Это два.

Алёна взмахнула руками и медленно, протяжно вздохнула.

— Рустам, Тимуру не три годика, чтобы я согласовывала с тобой график посещений. Это первое и второе мне абсолютно без разницы, какой бровью ты на меня косишь. Никто не лишал меня родительских прав, поэтому у нас с тобой ровно пополам возможностей общаться с ребёнком, поэтому не надо здесь сейчас строить из себя самого грозного. А ты, Есения, трижды подумай, прежде чем рожать с этим человеком. А то, кто знает, может быть, через три года и тебя также под зад выпнут.

Я сцепила зубы настолько сильно, что мне казалось, сейчас они покрошатся. У меня была абсолютно другая версия того, как Рустам расставался со своей бывшей женой. Это она не захотела жить вместе. Это ей надо было уйти. Это она оставила Тимура, а не Рустам вынудил его её забыть о сыне.

— О господи. Судя по твоим глазам, Есечка, у тебя абсолютно другая история в голове, но нет, знай правду. Когда я решила забрать Тимура, мне поставили условие. Либо я ухожу из этого дома своими ножками, либо я не ухожу и остаюсь сыном, но когда я встану никому не будет известно.

— Алёна, ты сейчас перевираешь и наговариваешь! Есения, поднимись к себе, — прохрипел муж и вышел из-за моей спины, закрыл меня собой, а мне показалось, что мой самый страшный нынешний кошмар ожил.

Алёна объяснила кое-какие моменты, связанные с моей беременностью, и теперь от этого было вдвойне страшно, но я все-таки надеялась…

Надежда ведь умирает последней, правильно? И Рус со мной так не поступит. Там реально было что-то неправильное…

Я мысленно оборвала себя.

Наивная глупая дурочка.