Изменение глобального экономического ландшафта

Многое из сказанного о воспроизводственном процессе в современной России было присуще и прежней командно-административной, централизованно-плановой советской экономике. Речь идет, прежде всего, о ее несбалансированности, о чрезмерном акценте на тяжелую промышленность (прежде всего на ВПК и на ТЭК), на участие государства в экономике. Производство продукции для народа носило остаточный характер, а производство средств производства и продукции ВПК осуществлялось форсированным путем, методами производства ради производства в целях выполнения и перевыполнения планов независимо от реального спроса по заданию сверху.

Сейчас многое изменилось, но сохраняются серьезные внутренние болезни нашего воспроизводственного механизма при внешнем благополучии в виде высоких темпов экономического роста и кажущейся их стабильности. При этом темпы экономического роста в России, также, как и в прошлом, сегодня базируются не столько на научно – техническом прогрессе, сколько на увеличении затрат традиционных ресурсов в виде численности рабочей силы, сырья и основных фондов. По существу – это рост без развития. Следовательно, количественно высокие темпы экономического роста маскируют внутренние болезни российской экономики.

Не менее 40 % российского экономического роста формируются за счет доходов от экспорта энергоресурсов. Большую роль играет импорт машин и оборудования, на который приходится свыше 23 % всего российского импорта[443]

, в то время как в нашем экспорте доля машин и оборудования составляет всего лишь 5–6 %, забиваемая экспортом сырья (свыше 70 %). Россия экспортирует 56 % добытой нефти, 54 % дизельного топлива, 74 % топочного мазута, 31,5 % добываемого газа и 25,5 % угля[444]. Одним из самых прибыльных видов экспорта является для России экспорт оружия, который уже превышает 8 млрд долл, в год.

Темпы роста российской экономики носят классический экстенсивный, т. е. несовременный и некачественный, характер, что присуще развивающимся странам, но не странам со зрелой рыночной экономикой, где они получили название «современных» («modern economic growth», по С. Кузнецу). В этих странах сформированы модели интенсивного экономического роста, базирующиеся на научно – техническом прогрессе, на инновациях и, несмотря на временные трудности, связанные с преодолением экономического кризиса 2008–2009 гг., именно американская модель экономического роста показывает пример органической взаимосвязи науки и производства (бизнеса), базирующейся на формировании национальных инновационных сетей и кластеров. В России же темпы экономического роста базируются не на инновациях и рыночных реформах, а прежде всего на традиционном внутреннем спросе и экспорте сырья.

Базой для современных и качественных темпов экономического роста является совершенствование предпринимательской среды, механизмов конкуренции. Пока же уровень конкуренции в экономике России низок, большинство производителей боятся конкуренции и предпочитают использовать привычные им традиционные, часто некачественные рыночные ниши. А государство практически не поощряет, не стимулирует конкуренцию, не ведет эффективной антимонопольной политики и в своей антикризисной политике помогает не столько инноваторам, сколько крупным, но традиционным государственным предприятиям и структурам. Более того, в последние годы государство практически прекратило политику, направленную на формирование в России зрелой и современной рыночной экономики, укрепление и дальнейшее развитие рыночной инфраструктуры, предпринимательской среды и корпоративной этики. Огромный размах получила коррупция, в которой зачастую напрямую замешаны государственные чиновники.

Соотношение между государством и бизнесом в 2000-е годы явно изменилось в пользу государства, которое усилило свое прямое вмешательство в экономику, заметно увеличило число государственных корпораций и предприятий, прекратив практически давно начатый процесс приватизации. Однако во многих странах мира этот процесс уже давно приостановлен. Возьмем, к примеру, чеболи в Южной Корее и кейрецу в Японии. Эти страны вынуждены были вновь прибегнуть к либерализации экономики и сокращению практики прямого госрегулирования, а порой и планирования производства (до кризиса 2008–2009 гг.).

Как пишет известный российский социолог С. Перегудов, в России «большой бизнес и государственные кадры сплачиваются, а где-то сливаются воедино, образуя тот самый правящий класс, который вершит делами страны как бы от имени всего общества… тогда как общество обнаруживает себя отстраненным от каких бы то ни было управленческих функций… Даже организации гражданского общества, формально вовлеченные в систему государственных учреждений, реального участия в политическом управлении не принимают»[445].