Измени мне, любимый! (СИ)

Прислушиваюсь ко своему сердцу, а оно затаилось и молчит. Нет, не заледенело. Нет, не устало. А просто хочет всех послать к черту, мое сердце!

— Алесь, мы через полчаса сваливаем в город — автобус там же, в левом углу стоянки. Если ты с нами — приходи. Поторопись!

Услышала, приняла к сведению, сбросила звонок. А это хорошая идея выхода из ситуации. То есть — выезда из казино. Как я сюда приехала, так и уеду. И никто не найдет меня. Потому что вряд ли кто себе представит, что я прячусь в машине с артистами среди инструментов и мешков с костюмами.

Вот только — море! Оно ж совсем рядом. Шумит, волнуется — раз, два… Слышу весь вечер за стенами его вздохи и ворчание. Как же я уеду и не поздороваюсь с ним?

Бегу через темный холл к запасной двери. Вроде она как раз выходит на набережную. Дверь открыта — и вот мы снова вместе. Я и море…

В небе догорают последние всполохи салюта. Мой бывший отмечает — у него радость. Понимаю. Но не разделяю. У меня на ближайшие полчаса есть другой собеседник — шумный, мудрый и вечный. Мое море.

Стою на лестнице, ведущей с променада на берег и смотрю вдаль. Вдох — глотаю ветер соленый и влажный. Выдох — грудь снова замирает и резко вдруг хочется присесть, прямо тут на ступеньки. Как тогда на пирсе.

Неожиданно валюсь на бок как сдутый шарик, но не касаюсь земли, и падаю прямо в руки. Нет, не в руки — в лапищи. Жаркие и крепкие, сопротивляться которым у меня уже нет ни сил, ни желания.

— Ты. Кто? — Петр разворачивает меня, прижимает к перилам и смотрит прямо в глаза с такой яростью, что я должна очень хорошо подумать и срочно придумать ответ, в который он точно поверит.

Глава 15

— Кто я… Кто — я? КТОооо я! А что конкретно тебя интересует, милый? Кто я по жизни? Или имя-фамилия-отчество — так я могу и паспорт показать, — реагирую мгновенно. Вот я прям ждала его здесь, будучи уверена, что “милый” еще не отыграл свою роль в программе этого вечера.

Кричу ему — прям рот в рот. Кричу зажмурившись — потому что просто боюсь смотреть в глаза Петру.

Мне достаточно представить, как он сейчас мечет молнии и причин для этого у него хватает. Вот, навскидку, несколько идей для ярости: я его обманула, я его бросила и параноидальная версия — я занимаюсь промышленным шпионажем и была к нему подослана.

Чувствую, как его левая рука железным обручем сжала мою талию. Прекрасный захват! Похоже именно так пилот обнимает во время заезда штурвал гоночного болида. А вот его колено… Кхех…

На его колене восседаю я, прижатая мощным корпусом Петра к перилам. Он практически окружил меня со всех сторон, взял управление ситуацией в свои руки и думает, что все пойдет по его плану.

Петр не орет как я — он шепчет прям в ухо. Шепот этот и леденит и обжигает одновременно:

— Покажешь! И паспорт — и все, что я посчитаю нужным, покажешь!

Слова откликаются во всем теле дрожью, волна которой собирается в районе бедер и там теперь живет, потряхивая меня время от времени.

Ну, так-то да. И покажу, и расскажу. Деваться мне в этом положении некуда. Сидя на коленке далеко не ускачешь.

Открываю глаза и мгновенно снова зажмуриваюсь. Под прицелом васильковых очей очень неуютно и мой боевой настрой быстро тает.

Реальных варианта у меня два: либо чистосердечное с надеждой на смягчение наказания, либо — действовать прям сейчас, взяв в подмогу тактику “лучшая защита — нападение”.

— Окей, показываю! — приоткрыв один глаз разворачиваюсь бочком, засовываю руку в карман, как-будто за паспортом, но в последний момент замираю, а потом с новой силой ору.

— Но только — после тебя! — тычу в онемевшего от неожиданности синеглазого и продолжаю голосом трамвайного кондуктора, поймавшего “зайца”-безбилетника (да-да, я еще помню, как в трамваях ездили по билетикам).

— Ты! Ты сам то — кто? Появляешься внезапно, как жар в груди начинающей климактерички, сходу приклеиваишь мне на лоб удобный тариф — не потрудившись разузнать, по адресу обратился или нет, — снова ору, одновременно слежу за реакцией Петра и жду удобного момента, чтобы начать действовать.

Пусть он вспылит и начнет ругаться! Или пусть станет мне что-то доказывать — что, типа, не он такой, а жизнь такая. А еще лучше — пусть с чувством, толком, расстановкой отчитает меня за плохое поведение…

Но Петр быстро справился с первой реакцией, а теперь молчит и просто наблюдает — каким будет мой следующий шаг. И тогда мои изрядно потрепанные за сегодня нервы не выдерживают и я скатываюсь на откровенно глупую претензию:

— Да и вообще — чего ходишь за мной весь вечер, как привязанный?

— Как привязанный? Весь вечер? — Петр, забыв повышает голос и я понимаю, что последней фразой попала в точку! Мне даже приходит мысль, что это фраза не про сегодняшний вечер, а про какую-то другую, его личную историю.

Я тут же чувствую, что близкий контакт с Петром становится все менее безопасным, поэтому, вывернувшись из под его руки, соскальзываю с колена и отступаю по пирсу вглубь. Туда где только море властвует над миром…

Оглядываюсь через три шага и кричу с пирса: