Изнанка

Пожилые, интеллигентного вида мужчина и женщина, стояли возле самой границы чёрной пустоши. Они обнимались, пытаясь, таким образом поддержать друг друга. Задиристый Гена с презрением глядел то на одного человека, то на другого, словно обвиняя их во всём случившемся. Он подошёл к щекастому мужчине, прошипел:

— Ты что на меня пялишься, тупой хомяк?

Мужчина покраснел, попятился и отвернулся, не желая связываться с задирой.

К толпе присоединилась дородная женщина в пёстрой кофте, на руках у неё сидела маленькая болонка. Собачонка гневно таращила на всех глазёнки и иногда рычала, будто бы предупреждая: «Подойдёте близко — укушу!»

Парень лет двадцати пяти в серой толстовке с эмблемой какого-то иностранного спортивного клуба раскинул руки и выкрикнул:

— Я понял! — вид у него был ошалелый, глаза лихорадочно блестели. — Я всё понял! Это эксперимент! Над всеми нами проводится эксперимент!

— Не неси чушь, Банан! — прошипел вездесущий Гена. — Какой ещё, нахрен, эксперимент?

— Откуда мне знать какой? — возмутился Банан. — Но это точняк эксперимент. Из нас кроликов подопытных сделали. Мы все кролики подопытные!

Долговязый Степан произнёс неуверенно:

— А может, это оружие какое-то новое испытали? Вон вокруг всё чёрное… Я думаю, скоро военные сюда приедут и нас всех заберут отсюда. Наверное, ошибка вышла, и оружие не там где надо испытали. Нужно военных ждать.

— Хрень! — выкрикнул Гена. — Всё это хрень!

Болонка на руках дородной женщины пискляво тявкнула. Старик в пиджаке фыркнул и как-то слишком уж весело провозгласил:

— Выпью-ка я за хрень! — и приложился к фляге.

Парень в толстовке уставился на чёрную пустошь, покачал головой.

— Не-а, никакое это не оружие. Точняк, не оружие. Нас куда-то переместили. Какой-то мудила в белом халатике нажал на кнопочку и вот мы здесь, в сраной чёрной пустыне. Может, это вообще другая планета.

— Ты больной на всю бошку обдолбыш, Банан! — выпалил Гена. На его покрытом оспинами лице выступили пунцовые пятна. — Какая ещё другая планета? В жупу засунь свои наркоманские бредни!

Парень набычился, подступил к Гене и толкнул его двумя руками.

— Я тебя оскорблял, а? Ты кого обдолбышем назвал, козлина?!

— Тебя назвал! Ты и есть…

Договорить Гена не успел — кулак парня впечатался ему в челюсть. С головы слетела бейсболка. Люди все разом охнули. Гена с трудом удержался на ногах. Быстро отправившись после удара, он сжал кулаки и уже собирался наброситься на обидчика, но его удержали двое мужиков.

— Хватит! — рявкнул один из них. — Что вы как дурни какие-то? Беда пришла, а вы кулаками размахиваете! Как дети, ей богу!

— Беда? — взвизгнул Гена, пытаясь вырваться. — У меня, между прочим, тёща померла! Лежит сейчас дома…

— Замолчи! — грозно прошипел ему в ухо второй мужик, который его удерживал. — И давая больше без кулаков, усёк? У тебя тёща померла, а у меня половина дома исчезла, а в той половине жена с дочкой были! Где они теперь, а?

Кто-то выкрикнул из толпы:

— А мы все где?

Гена обмяк.

— Ладно, ладно… Нам всем нужно успокоится, — он бросил на парня в толстовке холодный взгляд, в котором было обещание поквитаться.

Парень ухмыльнулся, скрестил руки на груди и отвернулся. Старуха на скамейке прокряхтела:

— Это нас Боженька наказал.

К Борису и Виталию подошёл старик. Он вздохнул и произнёс угрюмо:

— Похоже, мы все в глубокой жопе.

— Ты прав, Прапор, — согласился Виталий. — Лучше и не скажешь.

Старик зашагал прочь, склонив голову. Он бормотал на ходу:

— Хлебушка маловато в доме, вот в чём беда… Ох, мало… Зато картошечка есть. С картошечкой не пропадёшь…

Борис проводил его взглядом.

— Может, обойдём деревню, а? — предложил он Виталию. — Посмотрим, что да как.

— Хорошая мысль, — одобрил тот.

Они отправились в путь. Толпа продолжала гомонить, и опять среди этого гама выделялся голос Гены. Видимо, о своём призыве «нам всем нужно успокоиться» он благополучно позабыл.

Борис то и дело бросал взгляд на пустыню. Белая Даль стала чёрной. Тухлая какая-то ирония. С этой стороны чахлая трава, стебли кипрея с красноватыми, потемневшими по краям листьями, даже в октябре сохранившие сочный зелёный цвет пучки щавеля. А с той стороны пустота. Осенние травы казались необычайно живыми на фоне чёрного песка. Ему вспомнились строки песни, которую написала Инга: «Мы шагнули за грань, и теперь мы одни. Наше будущее скрыто под толщей песков…» Пророческая песня получилась. Только он сейчас добавил бы: «…под толщей чёрных песков».

Борис увидел трупики птиц в траве — очевидно, тех самых галок, которые разбились сегодня на его глазах. Ещё одни жертвы всего этого безумия. Такие же жертвы, как тётя Ира, тёща Гены.

— У меня ощущение, что мы в каком-то маленьком мирке, — заговорил Виталий. — Ну, или в огромном помещении. Это солнце… А ещё линия горизонта. Погляди, она ровная, без изгиба.

— Мы можем только предполагать, — отозвался Борис.

Виталий хмыкнул.

— Вокруг огромное пространство, а я испытываю клаустрофобию. Словно меня запихнули в тесный чулан.