Изнанка

— Простите, тёть Кать, — бормотал Кеша. — Простите, но так надо… Мне жаль, что приходится вот так… Мне очень, очень жаль. Скоро вы всё поймёте и простите меня… Уже скоро, потерпите…

Он тащил женщину по узкой дорожке между оградами дворов. Сердце бешено колотилось, в глазах горел страх. Что если его заметят, схватят? Деревенские ведь на части разорвут, они и так на нервах! Не только за себя опасался — боялся Хесса подвести.

Тётя Катя хрипела, брыкалась, пыталась оторвать ладонь от лица. Кеша взмок — всегда сильно потел, когда волновался. Пухлые щёки дрожали, на лбу вздулась вена.

— Ещё немного, — подбадривал он себя. — Скоро всё закончится. Мы уже близко.

Вот и периметр. Сумеречные люди застыли в ожидании, вытянув руки: дай, дай её нам! Дай!..

Кеша пересёк границу, швырнул тётю Катю в объятия мрачных людей. Они сразу же плотно обступили её со всех сторон. Отчаянный крик женщины продлился всего секунду, а потом превратился в долгий шипящий звук, словно из воздушного шарика медленно выдавливали воздух.

Кеша вытер потное лицо рукавом свитера. Он дышал так, будто марафон пробежал, и кривил губы в своей оригинальной улыбке грызуна.

Справился!

Рискнул и справился!

— Молодец, Иннокентий, — услышал он голос Хесса. — Ты всё сделал отлично. Но будь осторожен, впредь не рискуй понапрасну, ты нужен мне, нужен маме, нужен моему миру. Будь осторожен, но не забывай, как сильно я страдаю. Я не могу долго ждать.

— Я буду осторожен, — пообещал Кеша, чувствуя, как подступает мандраж.

Сумеречные люди отстранились от тёти Иры — это было похоже на то, как если бы вокруг неё распался чёрно-серый кокон. Женщину трясло, и выглядела она теперь так же невыразительно, тускло, как и остальные люди за периметром. Но вот её перестало трясти. Несколько секунд она стояла без движения, потом повернула голову вправо, влево, остановила взгляд потемневших глаз на Кеше.

— Спасибо, Иннокентий, чтоб я без тебя делала, — прошелестела тётя Катя. — Теперь я всё понимаю и в этом мне помог ты.

— Простите, что пришлось силу примерить.

— Нет, нет, не извиняйся Иннокентий, — без эмоционально сказала женщина. — Тебе не за что извиняться. Это ты меня прости, что я сопротивлялась. Ты помог мне, теперь помоги остальным.

* * *

— Ты как будто точно знал, что этот проклятый самолёт на нас не рухнет, — заметил Виталий, пытаясь совладать с дрожью в голосе.

— Скорее, чувствовал, — ответил Борис. — Думаю, все это чувствовали, — и добавил, спустя секунду: — В какой-то мере. То, что там, не может оказаться здесь.

— Те, кто убежал в убежище, вряд ли что-то чувствовали, кроме страха. А теперь посмотри на них… Они все как будто потухшие. Как лампочки пыльные.

— Хорошее сравнение.

Борис с Виталием сидели на земле, прислонившись к ограде. Рядом во дворе переговаривались Марина, Вероника и Валерий. Капелька стояла возле ворот, глядела на сумеречных людей за периметром.

Те продолжали уговаривать:

— Подойдите к нам… Мы хотим помочь… Подойдите… Не нужно нас бояться…

Но теперь голоса звучали как-то вяло, сонно, будто утратив энергию и энтузиазм.

Капелька вдруг нахмурилась, озадаченно посмотрела вправо, влево, потом спросила громко:

— Вы слышите?

Борис с Виталием встревожились, поднялись с земли.

— Кто-то на помощь зовёт! — Капелька указала пальцем направление. — Там! Да, да, точно там!

Теперь и Борис с Виталием услышали голос:

— Помогите… кто-нибудь… я здесь… помогите…

Они поспешили на звук, за ними последовали остальные. Проникли во двор, окружённый аккуратным забором, и обнаружили бабу Шуру. Та лежала на земле и буквально выдавливала из себя болезненно:

— Помогите… плохо что-то мне…

Марина склонилась над ней, взяла за руку.

— Сердце?

Баба Шура посмотрела на неё мутным взглядом.

— Мариночка? Это ты?

— Да, баба Шура, я. У вас сердце прихватило, да?

— Не знаю. Нет, не думаю. Голова кружится сильно и… ноги. Ноги отнялись.

— Надо в дом её, — сказала Вероника.

Виталий порывисто кивнул.

— К нам её отнесём. Только нужно осторожно, — он рванул к калитке, выкрикнув на ходу: — Я мигом! Не трогайте её пока, я сейчас!..

Через пару минут вернулся с толстым покрывалом, которое они все вместе расстелили на земле и переместили на него бабу Шуру. На этих не слишком удобных носилках отнесли пожилую женщину в зелёный дом, положили на кровать в комнате на первом этаже.

— У меня с сердцем всегда всё хорошо было, — стонала баба Шура. — До стольких лет дожила и ни разу не жаловалась. Это не сердце, нет. Что-то другое. А вот с ногами всегда беда была… всегда. Мне бы воды. Можно мне воды?

Капелька принесла ей берёзового сока в кружке. Она выпила его маленькими глотками.

— Вы какие-нибудь таблетки принимаете? — поинтересовалась Марина. — Может, принять сегодня забыли?

— Только от давления, — ответила баба Шура. — Вы не волнуйтесь. Я полежу маленько и в себя приду. Это всё от волнения. Переволновалась я, перепугалась. Такие ведь ужасы вокруг творятся.

Виталий дёрнул плечами и сказал неуверенно: