Изо

В воскресенье Света шла через Кировский рынок мимо торчащих из коробок дрожащих кроличьих ушей, мимо гусят, сидевших в проволочных ящиках в два этажа, верхние на спинках у нижних. И потом мимо разложенных на земле облупленных статуэток и мимо самовара – такой она видела на картинках. Мальчишки, шнырявшие по базару, незнакомые, косились на нее, она ежилась и успокаивала себя: «Я со взрослыми, со взрослыми говорить буду!» – но не могла выбрать взрослого, с которым можно было бы заговорить. Женщины снова протягивали ей старую одежду. Ей говорили: «Доченька, смотри, как тебе пойдет!» Хотелось кричать: «Нет, нет!» – хотелось заткнуть уши, только бы не слышать это «доченька». Пестрота сливалась в ее глазах, сейчас бы она не заметила рядом красавца Пашку или того, которого звали Ангелом, или еще кого-то из поселковых, а ведь ей надо было остерегаться. Она не помнила, где, в каком ряду увидела она однажды необыкновенно, невыносимо красивого поселкового парня, вместе с братишкой продававшего чиненные детские машинки. И когда женщина, продававшая старые сумки, спросила ее: «Доченька, ты ищешь кого-то?» – она отшатнулась, и только поглядев снова, поняла, что женщина не хочет, чтоб она что-то купила, и протягивает к ней совершенно пустые руки.

– Мне бабу Валю, колдунью! – выпалила Света. – Которая будущее предсказывает по воде, а еще у нее есть шаролунники!

Это было все, что она знала о старой колдунье, и она выложила все разом. Торговка сумками, видно, сразу поняла, о ком речь. Она крикнула соседке поглядеть за ее горой сумок, а Свету взяла за руку и повела в самую гущу, туда, где, казалось, и ногу поставить некуда среди всех разложенных, расстеленных на земле вещей. Наконец они оказались на пятачке, где женщина, низко нагнувшись, раскладывала у своих ног какие-то тряпки. Женщина была худая и ломкая в поясе, на ней был сильно приталенный жакет и юбочка по колено с яркими клетчатыми вставками. Может быть, так ходили когда-то давно.

– Клиентку привела, Валя! – окликнула женщину та, что привела Свету. – Такие молодые они теперь.

Валя подняла на Свету лицо – коричневое, продубленное и тоже индейское, как бывало у Кати. Глянув на Свету, она отвернулась и снова занялась майками и штанами, споро выкладывая их из большой сумки, встряхивая и расстилая одно рядом с другим и что-то перекладывая с места на место в соответствии с одним ей известным планом. По спине у нее болталась крашенная в рыжий цвет растрепанная косичка – волосы не ахти, хотя и погуще Катиных. Если бы не лицо, ее можно было бы принять за молодую женщину, даже за старшеклассницу, одевшуюся так странно. Света стояла, запоминая, впитывая в себя нелепую гибкую колдунью, как вдруг та выпрямилась, отвела со лба выбившиеся волосы и выкрикнула так, что Света отшатнулась:

– Зачем пришла?!.

– Я… – начала Света и застыла, не зная, что говорить.

Да ее и не слушали! Баба Валя оглядывала ее, точно изучая и проверяя то, что уже знала о ней, потом кивнула удовлетворенно:

– Идем!

И бросила кому-то из неразличимых для Светы женщин:

– Люда, пригляди за моими тряпками!

Свету опять вели через толпу, она один раз наступила на чей-то разложенный на земле большой свитер, и тут же ее столкнули с него, так что ее бросило на бабу Валю, а та рванула ее за руку в самую гущу людей. Что-то она говорила Свете, оборачиваясь в общем шуме, – открывала и закрывала рот, лицо было сердитое.

На краю базара Света разобрала:

– Кто за вами присмотрит, сорвиголовы… Одна под замком сидит, да долго ли продержат под замком, спасут ли ее замки? Я опекунство оформляю на нее, ходить не переходить мне…

– Что вы делаете? – не поняла Света.

– В дочки Катьку беру! – объяснила колдунья. Ее губы на секунду приподнялись улыбкой, и лицо снова стало индейским. – Сказала ей: соглашайся, а то беда будет, если в дочери тебя не возьму, видела же ты себя в шаролуннике?

Они шли через дорогу, троллейбус подруливал к остановке.

– Я тоже хочу, – сказала Света, – поглядеть в шаролунник. Катя говорила, что у вас они еще есть…

– Езжай-езжай! – отвечала колдунья. Люди, толпившиеся на остановке, друг за дружкой втягивались в троллейбус, и баба Валя подталкивала Свету в конец очереди. – Не из-за шаролунника ты приходила, а чтобы на меня саму поглядеть. И Катька тебе жить не дает, так и мне она не дает жить, как гляну в аквариум, так ведь и охну! Вода не врет, в воду надежнее глядеть, нежели в камень…

– А можно с вами поглядеть в воду? – безнадежно спросила Света.

Она бы пропустила троллейбус. Он что, последний? Ей очень хотелось увидеть аквариум, в котором вместо рыб плавают тени или водные призраки, похожие на разных людей, и есть ее призрак. Какой он?

– А вот нельзя поглядеть! – как будто радостно ответила ей баба Валя. – Чего захотела – чтоб показали тебе, что будет! Делай сама, что будет с тобой, а после сама смотри! А здесь чтобы ноги твоей не было! Встретят тебя тут наши ребята раньше меня – и уже ничего у тебя и не будет.