Изумительный Морис и его ученые грызуны

Вплоть до момента атаки Морис походил на отлаженную машину-убийцу. Но перед самым прыжком все пошло не так. Зад оттопырился, заходил ходуном все быстрее и быстрее, хвост извивался, как змея; вот Морис метнулся вперед, выпустив когти…

– Писк!

– О’кей, давай так, – обратился Морис к трепещущему комочку в своих когтях. – Просто скажи что-нибудь. Все равно что. Например, «Отпусти!» или хотя бы «Спасите!». «Писк!» не годится. Это просто пустой звук. Ты только попроси, и я тебя отпущу. Никто не скажет, что в этом отношении я не придерживаюсь твердых моральных принципов.

– Писк! – заверещала мышь.

– Вопрос снят, – отозвался Морис и тут же ее придушил. И отнес в угол, где Кийт, усевшись на соломе, доедал бутерброд с солониной.

– Она не говорящая, – поспешно заверил Морис.

– Я тебя и не спрашивал, – откликнулся Кийт.

– Ну то есть я ж дал ей шанс, – оправдывался кот. – Ты ведь все слышал, так? Ей всего-то и надо было, что сказать: «Не ешь меня!»

– Ну да.

– Ага, тебе-то хорошо: тебе разговаривать с бутербродами не надо, – посетовал Морис, как если бы его до сих пор что-то беспокоило.

– Я понятия не имею, о чем можно разговаривать с бутербродами, – откликнулся Кийт.

– И еще попрошу отметить, что я с ней не играл, – не унимался Морис. – Один удар лапы – и «прости-прощай, писать не обещай»; не то чтобы эта мышь обещала писать хоть что-нибудь, поскольку, и это важно, разумной ни в коей мере не была.

– Я тебе верю, – откликнулся Кийт.

– Она вообще ничего не почувствовала, – настаивал Морис.

Где-то неподалеку, на соседней улице, раздался визг – и звон бьющейся посуды. За последние полчаса к этим звукам все уже попривыкли.

– Похоже, ребятки еще трудятся, – промолвил Морис, унося мертвую мышь за ворох сена. – А уж если Сардины отплясывает на столе чечетку, то хороший визг всяко обеспечен, Сардинам по этой части просто равных нет.

Дверь конюшни открылась. Внутрь кто-то вошел, взнуздал двух лошадей и вывел их наружу. Вскорости после того прогрохотала выезжающая со двора карета.

Несколько секунд спустя снизу послышался громкий стук – три удара подряд. Стук повторился еще раз. И еще. Наконец раздался голос Злокознии:

– Эй вы, двое, вы там наверху или нет?

Кийт выполз из сена и поглядел вниз.

– Тут мы, – откликнулся он.

– Ты разве не слышал условного стука? – раздраженно воззрилась на него Злокозния.

– Какой-то он не то чтобы условный, – пробурчал Морис с набитым ртом.

– Это разве Морисов голос? – подозрительно уточнила Злокозния.

– Да, – подтвердил Кийт. – Извини его, пожалуйста, он кого-то ест.

Морис быстро сглотнул.

– Это вовсе не кто-то! – прошипел он. – Если оно не умеет разговаривать, оно – не кто-то

! Оно просто еда!

– Это и есть условный стук! – рявкнула Злокозния. – Я в таких вещах разбираюсь! А вы должны в ответ тоже постучать условным стуком!

– Да, но, если кто-то просто так возьмет да и постучит в дверь, ну, знаешь, забавы ради, а мы внезапно постучим в ответ, что люди подумают? – уточнил Морис. – Что на сеновал залетел здоровенный жук?

Злокозния, как это ни странно, на мгновение умолкла. И согласилась:

– Дельное замечание, очень, очень дельное. Знаю! Я сперва крикну: «Это я, Злокозния!» – и только тогда постучу условным стуком; так вы поймете, что это я, и постучите условным стуком в ответ. Идет?

– А можно мы просто скажем: «Привет, мы тут, наверху!» – простодушно спросил Кийт.

Злокозния вздохнула.

– Ты что, вообще не понимаешь, что такое драматический эффект? Послушайте, мой отец уехал в ратушу на встречу с остальными членами городского совета. Он говорит, посуда стала последней каплей!

– Посуда? – уточнил Морис. – Ты разболтала ему про Сардины?

– Мне пришлось сказать, что я испугалась огромной крысы и попыталась взобраться на шкаф, – объяснила Злокозния.

– Ты солгала?

– Я всего лишь сочинила историю, – невозмутимо возразила Злокозния. – Кстати, история получилась отличная. И куда более правдоподобная, чем сама правда. Крыса, отплясывающая чечетку? Впрочем, отец слушал вполуха, сегодня очень много жалоб. Эти ваши дрессированные крысы людям здорово на нервы действуют. Я прямо злорадствую.

– Но они не наши крысы, они свои собственные крысы, – возразил Кийт.

– И работают они шустро, – гордо заявил Морис. – Не валяют дурака, когда надо… э, повалять дурака.

– В прошлом месяце мы побывали в одном городе, так там совет вызвал дудочника уже на следующее утро, – похвастался Кийт. – Это был великий день Сардины.

– Мой отец долго орал и разорялся, а потом послал за Бланкеттом и Спирзом, – отозвалась Злокозния. – Ну, то есть за крысоловами! Вы ведь понимаете, что это значит, правда?

Морис с Кийтом переглянулись.

– Предположим, что не понимаем, – промолвил Морис.

– Это значит, что мы можем вломиться к ним в здание и разгадать тайну хвостов с эглетами! – объявила Злокозния. И критически покосилась на Мориса. – Разумеется, будь мы четырьмя детьми и собакой, мы бы подошли куда лучше: это правильный состав для приключения. Ну да обойдемся тем, что есть.

– Эй, мы крадем только у правительства! – напомнил Морис.