Изумруд - камень смерти

Недалеко от буровой взвилось пламя - опять бензинчику на ветки плеснули. Неровно сложенная стопа ящиков предстала во всей красе. Вовца тоже стал мучить вопрос: а почему это они так высоко сложены? Приедет геолог смотреть, а работягам придется все из верхнего ящика выгружать, снимать его... Глупость полная, все ящики должны стоять на земле, хоть в ряд, хоть как попало, а лучше каждый у своей скважины. Догадка появилась внезапно.

- Клим! Беги к ящикам, я тебя прикрою. - Вовец взял ружье наизготовку. - Ломай их все подряд и смотри, что внутри. Дойдешь до нижнего, смотри под ним. Станут эти придурки мешать - бей по чану. Без пощады, понял? Давай!

Время было слишком дорого, поэтому он не стал ждать, пока Клим согласится, задаст вопросы, получит ответы... Вовец сразу выбежал из лесной темноты на освещенную делянку. Клим ломанулся следом, размахивая сверкающим обушком. Их заметили не сразу. Работяги были заняты своим делом, а стрелок-охранник на крыше все же не локатор, чтобы за три секунды башкой вокруг себя крутнуть и все движения зафиксировать. Вовец бросился к трактору. Тот уже взревел мотором, дернулся, остановился и стал разворачиваться на одной гусенице. Вовец вскочил ногой на эту неподвижную стальную ленту и прыгнул в кабину. Тракторист ничего понять не успел, только тычок в бок почувствовал.

- Давай отсюда! - скомандовал Вовец.

Мужик уставился непонимающе, мотнул головой, словно наваждение прогонял. Мотор ревел, похоже, тракторист просто ничего не расслышал.

- Вали на хрен! - заорал Вовец в самое ухо. - Убью!

Для убедительности треснул ружейным стволом в правое лобовое стекло, по нему разбежались трещины. Мужик вылетел в противоположную дверцу, словно его сдуло этим криком. Трактор встал. Вовец занял место тракториста, захлопнул дверцы, ружье положил на колени. Когда же он последний раз рулил на этой штуке? Лет пятнадцать назад, когда в колхоз на уборочную из института посылали. Как всякий сельский мальчишка с детства умеет запрягать лошадь и править ею, хотя никто его вроде бы этому специально не обучал, так и в леспромхозе раньше любой пацан знал, как дергать рычаги трактора. Дело нехитрое, ума большого не требует. И сейчас Вовец не стал вспоминать, как это делается. Ноги сами встали на педали, а руки легли на ещё не остывшие железные рукоятки рычагов.

- Ой, вы кони, вы кони стальные! - заорал Вовец и рванул рычаги на себя. Двигатель рявкнул, из выхлопной трубы пыхнул синий язычок. Тяжелая громада, сотрясаясь и дребезжа, рванулась вперед. Вовца откинуло на спинку сиденья. - Даешь! - давно он не испытывал такого пьянящего чувства силы и свободы, когда могучий стальной зверь беспрекословно повинуется твоей воле, несется вперед не разбирая дороги и готов смять каждого, у кого хватит глупости сунуться поперек. - Я вам устрою Курскую дугу! - орал Вовец. В бою солдат матерится и кричит "Ура!" не столько стараясь врага напугать, сколько чтобы самому завестись на драку, перестать бояться и, может быть, озвереть.

Гремя броней, сверкая блеском стали!

Пойдут машины в яростный поход!

Вовец вдохновенно горланил во всю глотку. Горячий запах машинного масла и солярки, дробный грохот изношенного дизеля, стучащего и звенящего всеми клапанами, пальцами и кольцами, неистовая пальба выхлопной трубы, швыряющей черную гарь и брызги непрогоревшего топлива, - все это вдохновляло на бой. Можно понять танкиста, идущего в лобовую под лязг гусениц и рев мотора. Вовец чувствовал сейчас необыкновенную силу, всесокрушающую мощь, готовую обрушиться хоть на самого дьявола, буде тому достанет дури загородить рогами дорогу.

Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин

И Первый Маршал в битву поведет!

С крыши вагончика плеснуло пламя. Картечь стегнула по верху кабины, наполнив её гулким звоном. Вовец не обратил внимания, он уже не боялся ничего, захваченный азартом.

- Упреждение делай, когда по движущейся бьешь! - крикнул в ответ и включил фары: они у бульдозера вынесены высоко по бокам кабины, внизу-то их загораживает лопата, она же "нож" по-народному.