Изумрудные зубки

– Когда кажется, вешалка, креститься, молиться и поститься надо. Значит так, девки! Операция номер один. Мы находим эту Людмилу Сергеевну и отпрессовываем ее по полной программе: кто такая, за что деньги стрижет с Афанасьева, на что тратит, и куда исчез Глеб. Я буду не я, если она у меня не заговорит, как миленькая, – Сычева похлопала себя по оттопыренному карману, где лежал пистолет.

– Танюха, верни оружие, я его спрячу, – попросила Таня. – Нельзя такое в кармане таскать.

– Тань, извини, но ты такая клуша, что пока его спрячешь, оно у тебя десять раз ненароком выстрелит. Пусть уж у меня греется.

– Ты, Танюха, тоже извини, но, боюсь, что ты с твоим темпераментом начнешь по кошкам палить. Отдай пистолет.

– Завтра поедем к Павловской, – проигнорировала ее слова Сычева.

– Втроем?! – изумилась Таня.

– А что? По одиночке мы кто? Фифочки, дамочки, жены, любовницы. А вместе мы – банда! Банда трех Тань! Всех троих по башке не огреешь! – У Сычевой заблестели глаза, она начала активно жестикулировать.

Татьяна вдруг представила, что сказал бы папа, узнай, что она стала членом банды трех Тань. Ей стало смешно и она рассмеялась.

– А кто главарь, девушки? – спросила она у Сычевой, не сомневаясь в ответе.

– Я!! – заорала Сычева.

– Нет, – вдруг перебила ее Афанасьева и расправила на груди жабо. – Главарь, девочки, – я. Я жена, я и – батька Махно!

– Тогда я оруженосец, – неожиданно легко согласилась Сычева с таким раскладом. – Оруженосец Санчо! И пистолет остается у меня.

– Тс-с-с! – приложила к губам палец Татьяна. – Потише про пистолет. А я-то кто в вашей банде?

– Ты? – пьяно удивилась Сычева. – Ты, вешалка, просто боевая единица. Солдат Пронькин.

– Не знаю такого, – рассмеялась Татьяна.

– Это не исторический персонаж. И не литературный. Этого героя я сама придумала, только что. Ха-ха-ха! Ой, девки, страшно-то как! – Сычева перестала смеяться и обхватила себя руками за плечи. – Страшно. И странно все как-то. Вот даже то странно, что проводить вместе время стало входить у нас в привычку.

– Да, и причем, время проводить со спиртным, – усмехнулась Таня.

– Это пиво-то спиртное? – возмутилась Сычева. – Пиво – хлеб!

– Что-то от этого хлеба у меня голова кружится и язык заплетается. – Таня женственно потерла виски. – Значит так, банда, завтра утром, в десять ноль-ноль, назначаю сбор у меня дома. Завтра суббота, и утро – самое время застать эту Павловскую дома. Форма одежды – спортивная. Вдруг придется бегать, прыгать и драться. Девочки, вы готовы драться?

– Готовы! – синхронно кивнули Татьяна с Сычевой.

– А куда мне эти булыжники девать? – Сычева достала из кармана зеленые камни и поиграла ими в ладони, как китайскими шариками.

– Отдай мне, – забрала у нее камни Таня. – Я их в цветочный горшок положу для украшения. Красивые камешки.

– А еще нужно распаролить этот загадочный диск, – вмешалась Татьяна.

– Это я беру на себя, – сказала Сычева и восторженно вдруг добавила: – Слушайте, а ведь хорошо сидим?!

– Я бы предпочла сидеть дома с книгой, – мечтательно сказала Таня. – И чтобы Глеб на кухне курил свою трубку, набивал что-нибудь на компьютере, чтобы пахло кофе, табаком, жареной картошкой, и чтобы часы надоедливо тикали, а внизу, за окном, шумел проспект.

– А я бы сейчас хотела быть на пленэре, стоять перед мольбертом и рисовать. Я хотела бы, чтобы Глеб стоял рядом и подсказывал мне. У него удивительное чувство цвета!

– Ну ты даешь, вешалка! Он же дальтоник! – фыркнула Сычева.

Таня тоже хотела что-то сказать, но не успела. К столику подошли три подвыпивших парня.

– Девушки, может, покатаете с нами шары? Такие хорошие девушки и одни! – сказал высокий блондин, сканируя глазами Сычеву.

– А может, партию на бильярде? – наклонился второй, по виду качок, к Татьяне.

– Или перейдем в соседний зал ресторана? Там можно поужинать, – предложил интеллигентный очкарик Тане.

– Топайте, парни, мимо, – добродушно предложила парням Сычева. – Мы не по вашу душу. У нас военный совет.

– Жаль, – разочарованно сказал блондин и компания направилась к барной стойке.

– Стойте! – вдруг окликнула их Сычева, и они развернулись, словно она была генералом, давшим команду «кругом!»

– А скажите-ка, юноши, – обратилась она к ним задушевным тоном, – Кто из нас троих вам больше понравился?

Татьяна почувствовала, что краснеет под пристально-насмешливыми взглядами парней.

– Видите ли, девушки, вы удивительно гармонично дополняете друг друга, – сказал очкарик. – Сказать, кто из вас лучше, трудно. Может быть, все-таки, в ресторан?

– Свободны, – буркнула Сычева и уставилась в телевизор. – Вот, девки, может быть, эти при пацана и были нашими принцами, подброшенными судьбой, но мы, как водится... упустим счастливый шанс.

* * *

Глеб открыл глаза.

Но не увидел ничего, кроме густой, вязкой тьмы, где не было места ни очертаниям, ни теням. Он поднес руку к глазам, но ничего не увидел. Пощупал себе нос, подбородок, лоб, волосы – все было цело, все на месте и ничего не болело. В волосах только пальцы наткнулись на что-то липкое и густое, как варенье.