Изумрудные зубки

...Михаил Гаврилович доел бутерброд и вышел из машины. В гараже, наконец, дали воду и можно было помыть машину. Утром, когда он забежал домой, чтобы переодеться, какой-то урод написал на грязном борту: «Помой меня, я чешуся!»

Прежде чем приступить к мойке, Михаил Гаврилович всегда чистил салон. Он выгреб пустые бутылки из-под минеральной воды, коробки из-под быстрой лапши, фантики от конфет. И тут увидел на заднем сиденье какой-то замшевый мешочек. Михаил Гаврилович никогда не курил, но, кажется, именно так выглядят кисеты для табака.

Кисет оказался тяжелым. Он развязал его и увидел три довольно крупных зеленых камня. «Ликвидатор» вздохнул: чего только не забывали у него пассажиры в салоне: деньги, документы, домашних животных, сотовые телефоны, фотокамеры, беременных жен, а однажды забыли даже ведро живых раков, купленных к пиву. Раки расползлись по всему салону и Михаил Гаврилович отлавливал их потом даже в моторе. Когда имелась возможность, «ликвидатор» всегда возвращал утерянное – и деньги, и документы, и жен, и раков. Но чаще такой возможности не было.

Он поочередно осмотрел камни на просвет, понюхал их и попробовал на свой единственный передний зуб.

Красивые. Прочные. И как будто бы не простые. Вернуть он их вряд ли сможет, – девиц слизнула, унесла многомиллионная Москва. Он подвез их не по домашнему адресу, а к огромному супермаркету, где искать человека все равно что муравья в муравейнике. Он покажет камни своему приятелю-геологу. Может, они чего-то, да стоят. Может, ему этих денег хватит хоть на один зуб из металлокерамики.

* * *

Из рассеченной скулы капала кровь.

– Аривидерчи, Чуча! – заорал попугай, и дверь в гостиную со стенами цвета рябины открылась.

Попугай был породы ара и все время орал эту дурацкую фразу, когда в комнату кто-то входил.

В дверях возникла высокая блондинка в черном комбинезоне. На лбу у блондинки красовался огромный кровоподтек. Она высокомерно оглядела компанию и подошла к Афанасьевой.

– Тварь! – с размаху ударила она по щеке Таню. – Тварь, тварь, тварь! – хлестала блондинка Афанасьеву по лицу. В глазах у Тани вспыхнула злость.

«Господи, как бездарно все получилось», – подумала Сычева тоскливо.

Так бездарно, что от обиды хочется визжать, топать ногами и биться головой о стену. Разве не могла она догадаться сразу, что Пашку уже не спасти?..

В супермаркете «Рамстор» они купили палку докторской колбасы, упаковку йогурта и три плитки шоколада. Пока на кассе продукты упаковывали в фирменный пакет супермаркета, они заговорщицки перемигивались.

Колбасу они скормили бродячей собаке, йогурт отдали бабушке, просившей милостыню, а шоколад съели сами. Время до вечера скоротали в уютной кафешке, с удовольствием и не считая, тратя Ингины деньги. Время от времени Сычева совала руку во внутренний карман джинсового пиджака и щупала теплую замшу мешочка, в который Афанасьева упаковали камни.

– Скоро все это закончится, девки! Скоро закончится, – говорила она.

И вот закончилось.

Глупо, бездарно и трагически некрасиво.

В половине десятого они взяли такси и сказали водителю, куда ехать. Чтобы дядька с большим энтузиазмом выполнил поставленную задачу и поменьше болтал, Афанасьева сунула ему непомерно большую сумму денег. Замшевый мешочек с камнями уже был помещен в фирменный пакет супермаркета «Рамстор» и опять грелся на груди у Сычевой, неудобно оттопыривая пиджак.

Они попросили таксиста остановиться метров за десять от нужного дома и сказали, что ждать их не нужно. Потом, подбадривая друг друга и спотыкаясь на подозрительно темной улице, подошли к урне у первого подъезда дома номер пятнадцать.

Но опустить пакет не успели.

Они ничего не успели!

Словно из-под земли у каждой из них за спиной вырос громила, ростом и комплекцией чуть меньше дома, рядом с которым они стояли. Придерживая каждую за локоток, громилы подтолкнули их легонько куда-то, любезно подсадили и они оказались в огромном джипе.

«Комбат» Саши Белого?..» – пришла Сычевой на ум глупая мысль. Сопротивляться было бессмысленно. Кричать, стараясь привлечь внимание – тоже. Что-то в этих парнях было такое, что ни малейшего сомнения не возникало – нет ни одного обстоятельства, которое смогло бы им помешать выполнить поставленную задачу. Один из парней сел за руль, другой рядом с водителем, третий пристроился на заднем сиденье, рядом с пленницами.

Сычева мысленно признала себя идиоткой. Единственный человек, который мог бы сейчас помочь, сидел в «Табуне» и объяснял Марату причины своей неплатежеспособности.

Громилы были очень самонадеянны: они не связали им руки, не завязали глаза, и даже не обыскали. Карман Сычевой оттягивал пистолет, но пускать в ход пукалку, стреляющую шариками, было бессмысленно и очень опасно.

Камни по-прежнему лежали во внутреннем кармане пиджака, давили на грудь, вызывая в ответ сердечную боль.

– Не дергайтесь, девки, – тихо сказал тот, кто пристроился рядом. – Вам же лучше будет.

Они и не дергались. Сидели молча, взявшись за руки, и ощущая, как в унисон пульсируют их сердца.

«Я так и не помирилась с папой», – думала Татьяна.