Изумрудный дождь

НЕУЛОВИМЫЙ ХУДОЖНИК ВЕРНУЛСЯ

М. М. Джей через два с половиной года после своей последней картины вернулся в мир искусства. И как! Снова его картина была найдена на ступеньках картинной галереи, и никаких следов самого мастера. Может показаться, что уверенные искусные мазки и тщательно выписанные детали были для художника самоцелью. Но стоит отступить на несколько шагов и окинуть взглядом все полотно, как это впечатление исчезает — настолько живо и выразительно изображена вся сцена. Зритель ощущает себя не ценителем искусства, а непрошеным свидетелем сцены, которая не предполагает присутствия чужих глаз.

«Это что, эротика?» — спрашивают многие. Да, я вынужден признать — да. Но если внимательно при глядеться, то начинаешь понимать, что эта эротичность связана скорее с чувствами, которые пробуждает полот но, но не с самой картиной. Томление и безнадежно отчаяние. Такие видимые и осязаемые. Есть тела и, как всегда, нет лиц. М. М. Джей никогда не пишет лиц, как бы и здесь сохраняя свою анонимность.

Меня мучит один вопрос: зачем вы вернулись.

М. М . Джей , намерены скрываться и дальше?

Эйбл Смайт

— Всем доброе утро!

Элиот Синклер Монро вплыла в столовую. С ослепительной улыбкой она наклонилась и поцеловала мужа в лоб.

Чарлз Монро отложил в сторону утреннюю газету и встал со своего места, чтобы отодвинуть для жены стул.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая?

— Великолепно! — отозвалась Элли, расстилая на коленях салфетку и с наслаждением вдыхая запах, шедший от стоявшего перед ней блюда с тушеным картофелем и яичницей с ветчиной.

Ее шелковистые белокурые волосы были подняты надо лбом и собраны на затылке в элегантный пучок, перевязанный голубой шелковой лентой. Она по-прежнему была стройна, невзирая на обильные завтраки, до которых была большая охотница. На ней было простое домашнее платье из мягкой шерстяной ткани. Впрочем, простота стиля теперь как раз начала входить в моду. От природы грациозная и очаровательная, жена Чарлза Монро — сына Руперта Монро, владельца процветающего издательского дома Монро, — пользовалась большим успехом в свете. Несмотря на то что Монро были из нуворишей и никогда не бедствовали, на них сейчас свалилось действительно несметное богатство. Руперт стоял на страже «новой респектабельности» своей семьи как если бы она была фамильным достоянием. И Элли по мнению и мужа, и свекра, была весьма ценным вкладом в него.

— Ты сегодня прямо сияешь, — заметил Чарлз, неторопливо опуская свое дородное тело на стул.

— Так утро такое прекрасное! — рассмеялась Элли. — Правда, немного прохладно, да это и к лучшему. Я как раз собиралась выбраться в город и навестить Ханну, Барнарда и Джима.

— Отличная мысль, — похвалил Чарлз, откусывая хорошо обжаренный тост.

Несколько минут завтрак проходил в тишине, затем Элли поинтересовалась:

— Что новенького в мире, дорогой?

— Ничего примечательного, одни сплетни, — проворчал Чарлз, с вожделением поглядывая на хрустальную вазочку с земляничным вареньем. — Сколько лет прошло, а им все неймется — опять вспомнили про этого мерзкого М. М. Джея.

Рука Элли, протянутая за очередным бисквитом, замерла. М. М. Джей? Она натянуто улыбнулась.

— Надо же, этот выродок снова всплыл на поверхность! Неймется! Все славы хочется! — продолжал разглагольствовать Чарлз, не заметив изменившегося настроения жены. — Я видел несколько его картин пару лет назад. Это был какой-то ужас! Примитивная мазня.

И такая уважаемая газета, как «Таймс», опускается до рецензии на эту дрянь! Просто позор!

Окна столовой выходили в сад их нового, отстроенного в романском стиле особняка на Пятьдесят девятой улице. Правда, к тайному огорчению Элли, стоял он буквально в нескольких шагах от дома родителей мужа, где они до последнего времени и жили. Да Бог с ними, с этими несколькими шагами, утешала себя Элли. По крайней мере у нее наконец есть свой домашний очаг. До последнего времени жизнь ее шла прекрасно или хотя бы так, как хотелось.