Изумруды на завтрак

– Ты что о себе вообразил? – загремел голос страшного человека. – Ты кем себя возомнил? Ты что, считаешь, что можешь меня кинуть? Меня – как простого лоха?!

Страшный человек брызгал слюной. Лицо его побагровело, рот приоткрылся, обнажив самые настоящие клыки – как у ротвейлера или неаполитанского мастифа.

– Михаил Борисович, я никогда… – лепетал Володарский, – разве бы я осмелился…

Ложа закачалась перед его глазами, теннисный корт поплыл, Володарскому показалось, что он находится на корабле и корабль этот попал в шторм. Совершенно некстати он вспомнил, как прошлым летом плыл на яхте неподалеку от Кадиса…

Страшный человек надвинулся на него, Володарский в ужасе смотрел на желтоватые клыки, на капающую с них слюну. Сейчас, вот сейчас этот человек вцепится в горло Володарскому…

Когда-то давно, в прошлой жизни, Эрнст Володарский сам умел нагонять страх на своих подчиненных и компаньонов, но сейчас это невозможно было представить. Эрик казался себе маленьким и жалким, как в далеком детстве, когда к нему подбежала огромная соседская собака. Тогда в приоткрытой пасти так же сверкали желтоватые клыки, и с них капала слюна, и собачьи глаза яростно сверкали… тогда маленький Эрик от страха намочил штанишки, а потом, когда все кончилось, долго, безутешно плакал на маминой груди…

Сейчас, к сожалению, мамы давно уже не было, и не к кому было бежать за помощью и спасением.

Но страшный человек передумал вгрызаться ему в горло. Он с железным лязгом захлопнул пасть, отодвинулся и проговорил чугунным голосом:

– Даю тебе двадцать четыре часа.

– На что, Михаил Борисович? – пролепетал Володарский, когда к нему вернулся голос или хотя бы его жалкое подобие.

– На что? Ты такой непонятливый? – страшный человек оглянулся на свою свиту – и все испуганно заулыбались.

– Даю тебе двадцать четыре часа, чтобы принести мне настоящие

серьги! Если не принесешь… – страшный человек сделал выразительную паузу и громко сглотнул.

Володарский понял, что его ожидает нечто страшное. Нечто очень страшное.

– А если принесешь, – продолжил страшный человек чуть более мягким голосом, – если принесешь, будем считать, что инцидент исчерпан. Будем считать, что я на тебя зла не держу.

– А деньги, Михаил Борисович, – пролепетал Володарский, набравшись храбрости.

– Деньги? – голос страшного человека снова загудел чугуном. – Я же сказал – принеси серьги, денег не надо! Принеси серьги – и будем считать, что мы в расчете!

– Но вы… вы же хотели купить у меня эти серьги… вы же обещали мне за них заплатить!

– Я – тебе – заплатить? – Глаза страшного человека вспыхнули. – Я хотел купить эти сережки, но ты принес мне туфту! Ты хотел меня кинуть! Теперь ты мне по жизни должен! Последний раз повторяю – двадцать четыре часа!

Страшный человек моргнул – и по этому сигналу откуда-то, видимо из другого пространства, вынырнули двое плечистых молодчиков, которых только что не было в ложе. Они схватили Володарского за руки и за ноги и вышвырнули за дверь.

Он с трудом поднялся на ноги.

Из-за двери ложи доносился смех – дружный, угодливый. Смеялись, несомненно, над ним.

С трудом, еле передвигая ноги, Володарский доплелся до стоянки, с трудом нашел свою машину, хотел было включить зажигание, но понял, что сейчас этого делать нельзя. В таком состоянии он непременно разобьется. Нужно хоть немного подождать, успокоиться…

Хотя, может быть, разбиться – это лучший выход. Все равно страшный человек дал ему только двадцать четыре часа, чтобы достать серьги. Иначе… Об этом не хотелось даже думать.

Но серьги он достать не сможет, так что, так или иначе, его песенка спета. Его судьба, сама его жизнь зависела теперь от каких-то сережек…

А ведь когда-то он купил их для своей молодой жены – купил запросто, от широты душевной, не слишком напрягаясь, наверняка даже переплатил, но не придал этому большого значения. Тогда несколько лишних миллионов не составляли для него проблемы. Да что там – он вообще не считал их за серьезную сумму!

Надо же, как переменились времена… как жестоко обошлась с ним судьба… теперь от этих сережек зависела его жизнь…

Володарский задумался – кто и когда мог подменить эти проклятые серьги? Впрочем, думалось ему тяжело, с трудом, мысли ворочались в голове, как чугунные гири… Та девчонка, которую он нанял через Арама Нахапетовича? Да нет, этого не может быть.

Как только она вышла из магазина, сразу подсела к нему в машину и отдала серьги. Она физически не могла подменить их на фальшивку. Для начала, ей негде было взять копию – он ведь не показывал ей оригинал, сказал только, что нужно подменить серьги его жены, серьги с изумрудами. Этой информации явно недостаточно, чтобы сделать копию.

А после этого он не выпускал серьги из рук. Спрятал их в сейфе на работе, а потом, когда случилась эта странная история с пожаром, достал из сейфа и носил в кармане, пока не приехал сюда, на корт…

Вспомнив про тот пожар, Володарский насторожился. Очень уж подозрительной выглядела эта история.