Изумруды пророка

— А что тут особенного? В доме пусто, как у бедняка в кармане… Ладно, поехали!

Говорить больше было не о чем. Друзья молча сели в машину, Альдо — за руль, Адальбер рядом, и помчались по темной дороге назад, в отель.

На следующее утро госпожа де Соммьер, Мари-Анжелина, Морозини и Видаль-Пеликорн выехали на автомобиле из Иерусалима в Яффу, чтобы погрузиться там на яхту барона Луи Ротшильда. Корабль должен был доставить мужчин в Триполи, откуда они поедут дальше на «Таурус-экспрессе», а дам — в Ниццу, где маркиза решила задержаться на некоторое время.

— Там все-таки не так грустно, как в Париже, — со вздохом сказала она. — После такого солнца мне совсем не хочется мокнуть под дождем в парке Монсо… Пусть уж там деревья плачут пока без меня…

А солнце действительно радостно сияло, рассыпая сверкающие искры по темно-синей глади Средиземного моря. Не отрывая взгляда от постепенно удалявшихся древних минаретов Яффы, Альдо чувствовал, как рвется какая-то связь между ним и покинутой им страной, и чувство это никак нельзя было бы назвать приятным. Да, конечно, в письме Лизы говорилось, что ее нет больше в Святом городе, и ему хотелось этому верить, но он вовсе не был убежден, что жену, как обещал Гольберг, вообще вывезли за пределы Палестины, а не держат где-то в пустыне, подальше от песков и скал этого изумительного берега… Он снова сказал себе: однажды — и так скоро, как это только возможно! — им все-таки придется вернуть ему Лизу, — но это было слабым утешением. Все равно оказалось чертовски тяжело оставлять эти такие странные края, имея лишь смутную надежду добиться победы вдали от них!

Часть вторая

ПРОРИЦАТЕЛЬНИЦА

4

ОПУСТЕВШИЙ ДОМ

Муниципальная библиотека города Дижона делила помещение со Школой права. Прежде в этом здании обитали иезуиты, которые закладывали основы прочного образования, чем и воспользовались Боссюэ, Бюффон, Кребильон, Ла Моннуайе, Пирон и некоторые другие выдающиеся умы XVII и XVIII веков. Учителя ушли в небытие, изгнанные суровыми республиканцами, но знания остались — сохранились в многочисленных шкафах и на стеллажах, украшавших стены старинной часовни с красивыми округлыми сводами. Именно сюда после утомительного железнодорожного путешествия на Восточном экспрессе, не откладывая дела в долгий ящик, и явились Морозини и Видаль-Пеликорн.

Их принял симпатичный старичок с седоватой бородкой и с ухоженными руками. Облик старичка как нельзя лучше гармонировал с благородством обстановки. Господин Жерлан, руководивший библиотекой, оказался в высшей степени любезным человеком. Он встретил незваных гостей с той чуть преувеличенной вежливостью, тайну которой, кажется, сумели сохранить лишь в провинции, что казалось диковинным после опустошительной во всех смыслах войны и после безумных лет, когда все только и старались как можно скорее позабыть о прошлом, обо всем, что минуло — раньше или позже. Но господина Жерлана не коснулась эта эпидемия всеобщего забвения: этот немолодой человек с сильным бургундским акцентом хорошо знал, как следует принять известного археолога и не менее знаменитого, чем драгоценные камни, которыми он занимался, сиятельного венецианского эксперта.

Естественно, среди сокровищ, хранившихся в Дижонской библиотеке, была книга бургундского путешественника XV века, и после короткого ожидания Альдо и Адальбер с радостью увидели, как старичок выкладывает на письменный стол роскошный том, переплетенный в красный бархат и украшенный серебряной пластинкой с выгравированным на ней гербом герцога Бургундского Филиппа Доброго. Морозини удивленно поднял брови:

— О господи! Это ведь оригинал рукописи?

— Да, действительно, оригинал. Именно тот экземпляр, который Ла Брокьер преподнес своему хозяину, возвратившись из путешествия. Я подумал, вам будет приятно его увидеть…

— Как это любезно с вашей стороны, сударь, — сказал Альдо, погладив своими длинными сильными пальцами бархатный переплет.

— Но, — вмешался Адальбер, — это ведь написано на старофранцузском, да? А прочесть книгу на этом языке в наши дни может, наверное, только тот, кто окончил Национальную школу хартий. Мы же, к сожалению, не специалисты в палеографии и архивном деле. Нет ли у вас экземпляра этой книги, изданного позже, удобного для чтения и… и не такого драгоценного?

По лицу хранителя сокровищ, такому цветущему и любезному, пробежало легкое облачко.

— Вот этого, к величайшему сожалению, у нас больше нет. Примерно полгода назад у нас похитили именно такой принадлежавший библиотеке экземпляр…

— Боже мой! Кто же это сделал? — в один голос воскликнули друзья.

Господин Жерлан развел руками, что должно было означать полную неспособность ответить на столь прямой вопрос.